Проклятый ректор - Лена Летняя

– Нет, мне нормально, но если ты замерз, то окно лучше закрыть, – я погладила его по обнаженному плечу, но кожа под моей ладонью показалась теплой.

Фарлаг взмахом руки все же закрыл створки, а я сонно потянулась и переместилась так, чтобы моя голова оказалась на подушке рядом с его. Не то чтобы мне не нравилась прежняя поза, но так я могла видеть его улыбку.

– Ты успела уснуть? – он удивился. – Прости, что разбудил.

– Нет, я… Может быть, немного, – я смущенно улыбнулась в ответ. – День был волнительный, я немного вымоталась.

Он повернулся на бок, чтобы лучше меня видеть, коснулся пальцами моей щеки. Я не удержалась и, прикрыв глаза, потерлась щекой о его руку, немного удивляясь тому, что мне это нравится. Ведь в обычной жизни я не очень любила чужие прикосновения. А его ласки мне все время было мало.

– Я не понял, что тебя так испугало? – он нахмурился. – Это все из-за упоминания завещания в письме? Оно у меня давно составлено.

Я смутилась еще больше и неловко пожала плечами.

– Это стало последней каплей. Все началось с Дорна.

– Он опять приставал к тебе? – глаза Фарлага недобро сузились.

– Да нет, не то чтобы… Скорее, он пытался меня напугать. Обещал поквитаться за унижение. И с тобой, кстати, тоже.

– Какой он смелый, – пренебрежительно фыркнул Фарлаг. – Что ж он мне не пришел об этом сказать?

– Наверное, он просто болтал, – я через силу улыбнулась. – Но все-таки немного странно. Он спросил, уверена ли я, что еще есть кому меня прикрывать. Как будто знал, что ты собираешься покинуть пост ректора.

– Это возможно, – Фарлаг спокойно кивнул. – Кажется, кто-то из его родственников работает с моим отцом. То ли дядя, то ли кузен. Я написал отцу пару дней назад с просьбой найти мне замену. Если распоряжение уже отдано, Дорну могли об этом рассказать. Только он немного поторопился. Едва ли меня освободят от должности до конца триместра. Что ж, ему же хуже.

Судя по выражению лица, он уже выбирал способ наказать Дорна за то, что тот напугал меня. От осознания этого у меня появилось очень странное и непривычное ощущение. Раньше, если меня кто-то обижал, я в лучшем случае могла рассказать об этом маме. Та иногда меня утешала, но чаще просто советовала не обращать внимания. Никто никогда не заступался за меня и не наказывал моих обидчиков. Неродному отцу не было дела до нанесенных мне обид. Поэтому я всегда старалась избегать лишних конфликтов, понимая, что разбираться с последствиями придется самой. И вот теперь все менялось. Это было непривычно, но приятно.

Однако заострять внимание на конфликте с Дорном мне не хотелось, поэтому я продолжила объяснять:

– А потом я пришла сюда и увидела эту бутылку вина. Наверное, это глупо, я теперь это понимаю, но, когда погибла мама, она пила вино. Так сказали легионеры. Что она выпила больше обычного, оступилась и упала с лестницы. И потом, когда я обнаружила профессора Блэка, на столе тоже стояла бутылка вина… И все это так свежо в моей памяти…

Фарлаг погладил меня по плечу, потом его рука скользнула ниже и сжала мою ладонь.

– Иногда бутылка вина – это просто бутылка вина, – мягко заметил он. – Для меня это не такая уж и редкость. Когда нет приступа, я люблю выпить бокал вина за ужином или после. Тем более мне было что отпраздновать. И вообще я просто люблю красное вино. Наверное, поэтому меня через него и прокляли.

– Да, я понимаю… Но это странно, согласись? Моя мама, ее отец. Это вино не дает мне покоя. Обе смерти кажутся мне подозрительными, оба раза вино появляется как некий катализатор. То несчастного случая, то сердечного приступа. И никаких указаний на то, что смерть насильственная.

– Может быть, это потому, что она не насильственная? – осторожно предположил Фарлаг, явно опасаясь меня задеть.

Я приподнялась на локте, почему-то считая, что так мои слова станут казаться чуть весомее.

– Найт, допусти на секунду, что я права. Пожалуйста, просто подумай, если это действительно что-то в вине, то что это может быть?

Он тоже приподнялся на локте, снова счастливо улыбаясь.

– Не могу тебе отказать, когда ты наконец называешь меня по имени. Если думать с этой точки зрения, то в вине твоей мамы могло быть какое-то снадобье, нарушающее координацию движений. Формально это не яд. Если бы она выпила и просто легла спать или пила в компании и кто-то ей помог, заметив неладное, она бы не погибла. Это известный способ обойти проверку легионеров: если у человека оставался шанс не погибнуть, то их ритуал не показывает убийство.

– Тогда легионерам стоит иначе подходить к расследованию смертей, – я нахмурилась. – Слишком просто их обмануть. Неужели они не должны были проверить наличие такого снадобья в вине?

– А оно осталось?

– Нет, – вынуждена была признать я. – Они нашли пустую бутылку. Что тоже странно: мама никогда не выпивала целую бутылку одна. Значит…

– Снадобье должны были подлить в уже начатую бутылку… Либо в вино дополнительно подмешали снадобье, которое снимает внутренние ограничения. В итоге человек не в состоянии остановиться сам: ест, пока все не съест, пьет, пока все не выпьет. Правда, два снадобья в одном вине – это трудно не почувствовать. Даже одно не так просто спрятать. Особенно, если вино знакомо человеку.

– Как мы знаем, способы маскировать вкус снадобий существуют.

– Но это обычно используется в снадобьях, скажем так, домашнего приготовления. Либо это был человек, хорошо в них разбирающийся, либо у него на примете есть хороший Мастер.

Мы смотрели друг на друга, больше не улыбаясь, а сосредоточенно хмурясь. Уже давно появившаяся, но пока ни разу не озвученная мною догадка, жгла мне язык и просилась наружу, но я боялась касаться болезненной для него темы. Не хотелось портить эту ночь новой ссорой.

И все же желание высказаться оказалось сильнее.

– И еще я не могу перестать думать о том, что и в твоей истории, и в моей фигурирует отравленное снадобьем вино.

Как я и ожидала, он изменился в лице, но резкого протеста я так и не услышала, поэтому осмелилась продолжить:

– И есть еще одно странное совпадение: слезы русалки. Такой редкий, можно сказать, несуществующий ингредиент, но он и в том рецепте, что хранила моя мама, и в том, который составил ты в качестве снадобья противодействия своему проклятию.

– Ты предполагаешь, что мое проклятие как-то связано с твоей семьей? – Фарлаг нахмурился еще сильнее.

Я видела в его глазах сомнение, я слышала его и в голосе, но это меня не остановило.

– Ты предположил в найденном мной рецепте снадобье противодействия, – напомнила я. – Он похож на тот, который вывел ты?

Фарлаг задумался, припоминая рецепт, который я ему показывала, а потом покачал головой.

– Есть еще пара совпадающих ингредиентов, но это очень распространенные ингредиенты, они входят в каждое третье снадобье.