Трактат о хорошей работе - Тадеуш Котарбинский

выполняя уже никакой полезной функции. Так, например, прежде в Польше произношение звонкого согласного «h» (га), изображавшегося буквой «h», отличалось от произношения глухого согласного «h» (ха), который изображался сочетанием «ch». В настоящее время мы сохраняем оба эти знака, хотя в литературном польском выговоре уже совершенно исчезла разница в произношении этих звуков. В наше время излишним является уже «с» при «h» — оно стало пережитком. В этом случае трудно, однако, говорить о рутине как о закостенении, так как сохранение в течение некоторого времени этого пережитка имеет причину. Следует учитывать, что изменение установленного правописания требует, во-первых, преодоления привычек, что не всегда окупается, не всегда правильно с точки зрения требования экономичности действий, а кроме того, влечет за собой переходный период, когда частыми становятся ошибки, и только после этого переходного периода устанавливается улучшенное правописание (опять-таки на некоторое время). На пути к этому необходимо преодолеть фазу недоразумений, источником которых является неравномерный переход на новые рельсы членов общества, пользующихся данным языком. В таком случае реформу правописания правильнее всего проводить, когда накопится большое количество пережитков, в своей сумме настолько мешающих, что реформа окупается, даже если учесть все перечисленные выше издержки, связанные с переходом от фазы, сохраняющей массу пережитков, к фазе, освобожденной от них. Мы позволим себе привести здесь смелое сравнение, почерпнутое из наблюдений посетителей зоопарка. В раскрытую пасть гиппопотама надзиратель зоопарка бросает поочередно пригоршни зерен. Животное ожидает, пока не наберется значительная порция, и только тогда начинает их пережевывать.

Пережитки в изложенном выше понимании — это крайний случай отмирающих образований. Они существуют в различной форме. Либо они полностью господствуют, как, например, отсталые доктрины, процветающие под крылышком реакционных правительств; либо они постепенно отмирают, выполняя все менее существенные функции (такова роль преподавания латинского языка, которое еще встречается в современной общеобразовательной школе); либо, лишившись своей старой функции, оправдывают свое существование исполнением другой функции, как правило, значительно менее важной. Примером могут служить пуговицы на полах фрака, которые в прошлом были нужны для пристегивания полы длинного сюртука, отворачиваемой при верховой езде, тогда как в настоящее время это лишь долг требованиям стиля и элегантности.

Встречаются, наконец, инертные образования, абсолютно ненужные, существующие только лишь по милости чистого автоматизма и не пригодные уже ни к чему, подобно парализованному старику с притупленным сознанием. В последнее время из лагеря социологов слышны голоса, отрицающие существование таких абсолютных пережитков в области человеческих действий. Приверженцы этого взгляда полагают, что то, что фактически имеет место, всегда выполняет некую полезную функцию в общественной жизни. Интересная проблема! Если имеется в виду область обычаев, то, возможно, и следует отнести ее к спорным проблемам. Однако, вне всякого сомнения, абсолютные пережитки имеют место в области продуктов труда. Как часто случается, что маршруты трамваев меняются, а на остановках сохраняются старые надписи.

Из повседневной жизни мы возьмем следующий достоверный факт пережитков рассматриваемого рода. В одном санаторно-курортном учреждении на стенах палат был вывешен изъятый из употребления распорядок дня. Этот распорядок требовал пребывания больных в своем корпусе именно в те часы, когда в другом здании проводились процедуры: запрещал выносить посуду за пределы столовой, тогда как каждому прибывающему в санаторий выдавался комплект столовой посуды и вменялось в обязанность брать его с собой и приносить к каждому приему пищи. Это смешные мелочи, но разве же отличаются от них по типу распоряжения, которые формально никто не отменял, но о которых можно сказать, что «жизнь перешла к очередному вопросу повестки дня».

Судебная практика выработала ряд приемов, необходимых для разумного отношения к таким хлопотным пережиткам.

Рассматривая результаты подражания, мы дважды ссылались на понятие автоматизма. Это и понятно, так как подражание бывает либо просто разновидностью автоматизма, либо формой продолжения действий, в большей дозе приправленной автоматизмом. Понятие автоматизма имеет, кроме того, более широкую сферу действия и в полном своем объеме оказывается исключительно важным для объяснения как динамики усовершенствований, так и путей регресса. Прогрессивная роль автоматизма состоит в том, что благодаря ему некоторые важные процессы происходят сами собой, без руководящего вмешательства действующего субъекта, который в связи с этим частично освобождается от работы и может сосредоточить усилия на чем-то другом. Так действует автоматизм естественных закономерностей последовательности событий, примененный в техническом оборудовании, в частности в конструкции автоматов. Так действует автоматизм тренированных движений самих действующих субъектов, а равно и животных. Так, наконец, действует автоматизм установленного расписания поездов, установленного порядка повседневных работ и т.п. Обо всем этом шла уже речь при рассмотрении вопроса экономизации действий. Что же касается отрицательных следствий автоматизма, то самое важное уже отмечено при рассмотрении подражательства.

Тем не менее эта тема все еще не исчерпана даже в главных своих пунктах, но то, что осталось еще отметить о положительном и отрицательном значении автоматизма, выявится, когда мы попытаемся рассмотреть формы перехода, которые на пути прогресса (либо регресса) ведут от одной фазы к другой. Здесь выполняют свои функции все основные перечисленные факторы: принудительная ситуация, предприимчивость, умение правильно оценить обстановку и умение сориентироваться в любых условиях, наконец, автоматизм в форме подражательства либо в других своеобразных формах. Правильная оценка обстановки и умение найти решение в определенных условиях связаны с созданием всех видов усовершенствований, о которых шла речь в нормативной части нашего трактата, а следовательно, с прогрессом потенциализации, вообще всяких способов минимизации вмешательства, препарации, инструментализации и т.д. Поэтому все рассмотренные выше приемы можно и здесь вторично перечислить не только в качестве праксеологических рекомендаций, но и как различные типы действительных и повторяющихся существенных шагов прогресса. Описывая историческое развитие каждого из этих типов, можно написать целую монографию. Оставляя это дело грядущим, пусть даже коллективным исследованиям, мы здесь займемся только теми формами прогресса исправности либо ее деградации, главным источником которых вовсе не является обдумывание рациональных способов решения насущных практических задач, которые обусловлены изменениями действительности. Среди множества таких форм мы отметим только те, которые обращают на себя наибольшее внимание исследователей прогресса и которые мы либо познали, пользуясь литературой, либо сами заметили при изучении исторических событий.

Вначале несколько слов о сущности недосмотра как общего источника регресса. Претенциозно было бы некоторую закономерность явлений, выглядывающую изо всех дыр во всех заборах, называть основным законом технического упадка. Однако целостности, ценные с какой-либо точки зрения, в особенности же целостные единицы, являющиеся продуктами, автоматически изменяются в объекты, лишенные данного достоинства, если они специально не поддерживаются в данном состоянии. Происходит это обычно потому, что разные элементы целостности имеют вообще тенденции к различным изменениям, а предоставленные самим себе, они изменяются до