Лучано - Ева Уиннерс

умоляла ее позволить мне носить его, и она обещала, что однажды я это сделаю. Для моей помолвки.

— Мне было приказано заставить тебя надеть это.

— Нет, — прошептала я. — Пожалуйста, не надо.

— Либо ты наденешь это, либо я надену это на тебя, — вмешался охранник угрожающим и жестоким тоном. Не было сомнений, что он выполнит угрозу и тоже получит от этого удовольствие.

Мне не терпелось достать оружие и просто убить его. Я никогда не была жестоким человеком, но быстро им стала. Я хотела пролить кровь, заставить их заплатить за прикосновение к вещам моей матери, за то, что они приложили к ним свои грязные, окровавленные руки. И на нас.

— Пожалуйста, повернитесь, чтобы я могла одеться в уединении.

Он пристально посмотрел на меня, его черные глаза были полны отвращения и ненависти. — Ты думаешь, что ты лучше, чем остальные из нас. Но скоро ты узнаешь.

По крайней мере, он повернулся ко мне спиной.

Со свинцом в животе и сердцем, сжимающимся в груди, я бросила полотенце на пол и вошла в красивое серебряное платье. Я почувствовала, как дрожит моя нижняя губа, и прикусила ее. Вместо этого я сосредоточилась на Элле.

Мы можем сделать это. Мы переживем это.

Словно зная, о чем я думаю, она кивнула. Обе дамы задрали мне изысканное платье, и одна из них начала застегивать платиновые пуговицы на моей спине. Никогда за миллион лет я не думала, что надену платье своей матери на распродажу. Как какая-то шлюха. Быть собственностью бандита.

— Шикарно, — слово, произнесенное старухой, было произнесено тихо, но прозвучало неправильно. Я не хотела выглядеть красивой. Не для этих жестоких людей. Не для этого жестокого подземного мира.

Она что-то сказала охраннику, но слова не были услышаны. Я просто сосредоточилась на Элле, продумывая различные сценарии нашего плана побега. Нам просто нужно было короткое окно, и мы могли пойти по секретному пути. Беги и никогда не оглядывайся назад.

Двое охранников вернулись с большим и тяжелым зеркалом в натуральную величину. Они поставили его передо мной, и внезапно отражение уставилось на меня. Отражение моей матери. Лиф серебряного платья облегал мою грудь, а замысловатое платье подчеркивало мою грудь и бледный тонкий вырез. Платье на мне переливалось, даже плохое освещение в этой комнате не могло лишить его блеска. Своими умелыми руками старуха собрала мои волосы в свободный пучок, вьющиеся пряди которого обрамляли мое лицо. Никакого макияжа для меня.

— Пожалуйста, принесите тиару от господина Романо, — последние четыре года он хранился в нашем сейфе. Они действительно все продумали. Какой жестокий, извращенный ум у моей семьи!

Короткая минута, и платиновая тиара моей матери, сверкая бриллиантами, покоилась на моей голове, словно тяжелая корона. Я бы отдала это этим людям. Им удалось превратить меня в невинную, хрупкую на вид соблазнительницу.

Чтобы римская красавица стоила самой высокой цены, с горечью подумала я.

Но я не была ни невинной, ни хрупкой. Уже нет!

Глава двадцать пятая

Лучано

Смерть приходит за всеми нами.

Я видел, как умирали сотни людей. Некоторых я убил, других убили мои враги. Некоторые я запомнил, некоторые нет. Некоторые это заслужили, другие, возможно, нет. Но этот так и сделал, много раз.

Тело Альфонсо Романо лежало у моих ног, полное свинца. Полный пуль. Некоторые из моего пистолета. Некоторые из Массимо. И немного от Алексея.

— Ты в порядке? — русский акцент Алексея был сильным. Излишне говорить, что этот человек не был его любимцем. Он пытался наложить грязные лапы на сводную сестру.

Кассио и Лука все еще сражались с охраной Альфонсо, и когда в воздухе проносились выстрелы пуль, страх впился когтями в мое сердце. Впервые я почувствовал страх смерти.

Боюсь за нее.

Моя жена.

Грейс Витале.

Это было незнакомое чувство, но боль была острой, как бритва. Если Грейс умрет, смерть заберет и меня. Потому что она забрала у меня большую часть.

Я оторвал взгляд от трупа последнего мужчины-Романо и увидел, как Кассио прицелился из пистолета в последнего стоящего охранника.

Я продолжил идти по лабиринту, мои шаги были быстрыми и бесшумными, пока я пробирался через него.

Береги Грейс. Береги Грейс.

Выстрелы прозвучали слишком близко, еще один крик. Женский.

— Это Элла, — голос Массимо передал мой ужас. Почему я не услышал голос Грейс?

Мои ботинки побежали по земле, наши движения были бесшумными и смертоносными. Я не мог бежать достаточно быстро.

Я убью любого, кто прикоснется к ней. Я сожгу этот мир дотла, если кто-нибудь причинит ей вред.

Держа руку на пистолете и крепко обхватив пальцем спусковой крючок, я побежал вперед. Имя моей жены эхом звучало в моем мозгу с каждым шагом, с каждым ударом сердца. Как только мы вышли на поляну, мой шаг запнулся.

Тело Софии Романо неподвижно лежало на грязной земле, ее кровь испачкала землю. Два других трупа разбросаны по небольшой поляне.

И тогда я это увидел. Туфли-лодочки телесного цвета моей жены. Удар в мою грудь ощущался как физический удар, когда Массимо прерывисто выдохнул.

— Что, черт возьми, здесь произошло? — одновременно спросили Алексей и Кассио.

Булькающий звук исходил изо рта Софии. Сделав два шага к ее телу, я наклонился на корточки.

— Где моя жена? — я видел, как женщина булькала собственной кровью, захлебываясь ею. Пусть она подавится, после того как я получу ответы.

Ее пальцы потянулись ко мне и схватили мою рубашку.

— Помоги мне.

Она была бы сумасшедшей, если бы думала, что я когда-нибудь ей помогу. Всю боль, которую она причинила моей семье. И вот она забрала мою жену. Угрожала моему сыну.

Но я держал свои эмоции под контролем. Мне нужны были ответы.

— Где моя жена? — я повторил. — Если ты дашь мне хороший ответ, я, возможно, пощажу тебя.

Посмотрев вниз, я увидел, как отчаяние и воля к жизни движут ее тонкими губами. Я никогда не говорил, что оставлю ее в живых, но я не дам ей захлебнуться собственной кровью.

Ее губы шевелились, ее голос слабел, когда она пыталась дать мне ответ. Я упал на землю, впившись в нее коленями, наклонившись лицом к ней, я почувствовал запах крови в ее дыхании.

— Где моя женщина? — зарычал я, тряся ее. — Где она?

— Лучано, — Кассио опустился на колени рядом со мной, положив руку мне на плечо. Я повернулся, чтобы встретиться с ним взглядом, и обнаружил, что он протягивает иглу.

Эта сырость… она пронзила меня, затягивая