Опустошение Баала - Гай Хейли

Жул зарычал:

— Я должен убить тебя! — Он шагнул вперед. — Время союзов прошло. Теперь есть только кровь.

Воины Жула выстроились вокруг него. Расчленители Сета ответили тем же. Они подняли болтеры. Ярость вскипала во всех. До братоубийства оставался один удар сердца.

Сет завел мотор Обескровливающего и поднял его, готовый сражаться.

— Я был прав, глухо сказал Жул. — Мы в точности похожи. Какую прославленную резню мы сотворили бы, если бы ты только прислушался. Теперь слишком поздно.

— Нет! — выкрикнул Сет.

Величайшим усилием воли он отбросил меч и потянулся за контейнером на спине; он сбил крышку и позволил Реликварию Амита скользнуть в его руки.

— Я не дам ярости поглотить меня здесь, — сказал Сет, поднимая реликварий. — Я не умру бессмысленно, точно зверь. — При виде реликвария гнев прочих космодесантников начал слабеть. — Я не стану сражаться по велению ярости. Я сражаюсь за Сангвиния. Моя смерть не будет напрасна.

Жул смотрел на реликварий, не отрывая взгляд. Он склонил голову, его меч дрогнул и опустился.

— Ради Великого Ангела, — тихо сказал он. — Мы сражаемся за Империум.

— Не ради ярости, — сказал Сет. Он поднял реликварий высоко над головой. Изнутри, через филигранные узоры металла, засиял чистый свет. От его касания гнев расточался, Расчленители и Рыцари Крови упали на колени в изумлении; лишь Жул и Сет остались стоять. — Я пообещал владыке Кровавых Ангелов сохранить этот артефакт. Я намерен сдержать обещание, — сказал Сет.

— Что ты предлагаешь? — спросил Жул.

— Баал-Прим пал. Я вызвал свой флот для эвакуации. Я верну реликвию на ее место в базилике Сангвинарум Я позволю вам присоединиться к нам, как ты просил. Забудьте про свой запрет сражаться рядом с другими. Возвращайтесь с нами на Баал, где мы умрем не бесцельно.

Груды сломанных крыльев громоздились, будто странные листья, облетевшие с каменных деревьев. Дорога Ангелов стала дорогой смерти, и все ее возвышенные герои слетели с пьедесталов.

Выстрелы били в основания рухнувших статуй, взрывая в пыль камень, привезенный из далеких миров, дабы украсить Аркс Ангеликум. Со дней рассвета Империума красота обитала здесь, но теперь ее изгнали.

Аркс Ангеликум горел. На каждом уровне огромной крепости бушевала война. Тиранидские воздушные рои, не сдерживаемые ничем после падения пустотного щита, выбили защитников из ступенчатых внешних галерей Аркс Мурус. Секция за секцией замолкали орудия, и тиранидские наземные организмы подступали ближе. Карнифексы бились в ворота крепости. Ловкие генокрады карабкались по отполированным до блеска стенам. Гаруспексы извергали груз меныпих тварей на парапеты, где оставались лишь трупы в силовой броне.

Вскоре после того, как пустотный щит рухнул, разбился Купол Ангелов. Подточенный кислотной слюной и испарениями оружия, транспаристил не выдержал бомбардировки снарядами, которые конвульсивно выплевывали корабли на орбите. От флота Космодесанта осталось слишком мало, чтобы помешать этому. Война в космосе отражала битву на земле; объединенный фронт сыновей Сангвиния распался на мириад мелких схваток. Увидев слабость во взаимодействии орденов, разум улья разделил их на части и теперь расправлялся с ними по одному.

Доклады, которые пробивались в стратегиум через заглушающие сигналы тиранидов, сообщали о разбитых боевых баржах. «Инвиктрикс», флагман Погребальной Стражи, упал над Баалом-Секундус, и обломки его догорали в Великих Соляных пустошах, где когда-то родился Данте. «Виктус» Расчленителей вышел из боя и так и не появился с обратной стороны Баала-Прим. В целом дюжина боевых барж погибла точно, еще десять пропали без вести и считались потерянными. Сотни судов также утрачены. Весь боевой флот Золотых Сынов, чьи сияющие корабли патрулировали северные границы Галактики с тридцать восьмого тысячелетия, превратились в золотые осколки, кружащие теперь на орбитах внешних миров Баала. Их прославленный либрариум сгинул в космосе. Их слуг пожрал разум улья, от боевых братьев осталась лишь горстка разрозненных выживших. Ангелы Превосходные погибли в огне. От Сынов Сангвиния остался лишь один боевой крейсер, с трудом отходящий из боя. Перечисление все длилось. Одна метка смерти возникала за другой — не просто единичные руны, означающие, что жизни лишился боевой брат, но редкие, страшные символы смерти целых рот и орденов. Ангелы Прославленные, орден Горящей Крови, Братья Джарада — все они были уничтожены до последнего человека.

На Баале дела обстояли не многим лучше. Подобно тому, как душа Данте содрогалась от каждой ужасающей новости, так и Аркс Ангеликум сотрясался от залпов биоартиллерии и ударов таранных тварей, бросающихся к смерти с высокой орбиты.

Время тесного взаимодействия между орденами прошло, окончившись быстрее, чем мог ожидать Данте. Космодесантники, защищавшие Аркс против тиранидских роев, теряли собратьев и отступали к знакомым тактикам; они сражались каждый за свой орден, роту и отделение, пока огромные потери не сделали бессмысленными даже эти попытки координации, и слишком часто воинам приходилось встречать последнюю атаку врагов и жажду в одиночку. Как банды миров-ульев, группы выживших отвоевывали себе территории в крепости-монастыре, которые могли защитить. В Небесной Цитадели еще оставалось подобие порядка, но вне ее сыны Великого Ангела вынужденно отступали, сдавая коридор за коридором. Сколько бы чудовищ они ни убили, на смену им всегда приходили новые, и потому они оказывались вымотаны, изолированы и, наконец, уничтожены.

Хотя Данте считался одним из величайших военных умов эпохи, он не мог сформулировать стратегию против этого беспощадного убийства. Если бы пустотный щит не пал, Ордены Крови могли бы выстоять и в итоге победить. Подобное случалось прежде, на Макрагге, но Бегемот представлял собой лишь скромный осколок в сравнении с Левиафаном, и щита больше не было.

Данте сражался там, где не мог командовать. Он вымещал отчаяние лично — топором к плоти — на тварях, которые разрушали его наследие. Гордыня подвела его. Он пал благодаря лжи собственной легенды. Однажды Бегемот отбросили. Конечно же, он, Данте, мог сделать то же самое с Левиафаном.

Тираниды штурмовали врата цитадели. Если она падет, битва закончится. Ударные команды сражались на множестве уровней, пытаясь запереть пути в нервный центр Аркса. В качестве покаяния Данте назначил себе самый тяжелый сектор.

Дорогу Ангелов, самый широкий из подходов к средней части цитадели, было сложнее всего защищать.

Дальний ее конец выходил на плазу через впечатляющую галерею Трибуналис Викторум, чудо архитектуры, которое стало тактической слабостью. По левую сторону изгибающейся дороги открывался Колодец Ангелов. Бронестекло витражей, заполнявших прежде изящные переплеты, предательски скользило под ногами. Крылатые тиранидские твари то и дело влетали внутрь через разбитые окна. Большую часть из них сбивали на подходах тяжелые болтеры, установленные на контрфорсах. Они продолжали преданно извергать пули; их ленты подачи боеприпасов надежно защищались футами скалобетона и пластали. Тем не менее некоторые из них уже замолчали — в самоубийственных атаках твари ухитрились вырвать турели из стены. Остальные продолжали стрелять, никогда не уставая, и их машинные духи уничтожали чудовищ в воздухе. Немногие раненые летающие существа, которые добирались до Дороги Ангелов живыми, представляли легкую добычу для защитников.