Песнь Сюзанны - Стивен Кинг

Роланд улыбнулся.

— Ка — колесо. Ты долгое время вращался на нем под разнымиименами. Похоже, одно из них — Катберт.

— А ты можешь что-нибудь сказать насчет того, что АлыйКороль — Пленник Башни?

— Не могу. Не имею об этом ни малейшего понятия. Роландвновь повернулся к Стивену Кингу.

— Стивен, сколько раз, по твоему, Владыка Дискордии пыталсятебя убить? Убить тебя и остановить твое перо? Заткнуть твой грозящийнеприятностями рот? С того первого раза в сараи твоих тети и дяди?

Кинг вроде бы попытался подсчитать, потом покачал головой.

— Делах, — ответил он. То есть, много. Эдди и Роландпереглянулись.

— И всегда кто-нибудь приходил на помощь? — спросил Роланд.

— Нет, сэй, не надо так думать. Я не беспомощный. Иногдаотходил в сторону.

С губ Роланда сорвался смешок, очень сухой, напоминающийтреск переламываемой об колено палки.

— Ты знаешь, кто ты?

Кинг покачал головой. Его нижняя губа оттопырилась, как уобиженного ребенка.

— Ты знаешь, кто ты?

— В первую очередь — отец. Во вторую — муж. В третью —писатель. Потом — брат. А после братства я умолкаю. Хорошо?

— Нет. Нехорошо. Ты знаешь, кто ты?

Долгая пауза.

— Нет. Я сказал все, что мог. Перестань спрашивать меня.

— Я перестану, когда ты скажешь правду. Ты знаешь…

— Да, ладно, я знаю, к чему ты клонишь. Тебя это устраивает?

— Пока нет. Скажи мне, что…

— Я — Ган или одержим Ганом. Точно сказать не могу, но,возможно, разницы и нет, — Кинг заплакал, молчаливыми и ужасными слезами. — Ноэто не Дис, я отвернулся от Диса, я отверг Диса, казалось бы, этого достаточно,но нет, ка всегда недовольна, эта жадная, старая ка, так ведь она сказала, неправда ли? Что сказала Сюзан Дельгадо перед тем, как ты ее убил, или я убил,или убил Ган. «Жадная старая ка, как я тебя ненавижу!» Независимо от того, ктоее убил, произнести эти слова заставил ее я, потому что я ненавижу ка, еще какненавижу. Я противлюсь желаниям ка, и буду противиться, пока не ступлю напустошь в конце тропы.

Роланд, сидевший за столом, при упоминании имени Сюзанпобледнел, как мел.

— И все равно ка приходит ко мне, выходит из меня, яперевожу ее, меня заставляют ее переводить, ка изливается из моего пупка, каклента. Я — не ка, я — не лента, она просто проходит через меня, и я этоненавижу, я это ненавижу! Куры кишат пауками, вы это понимаете, кишат пауками!

— Прекрати хныкать, — бросил Роланд (на взгляд Эдди, безмалейшего сочувствия), и Кинг замолчал. Стрелок посидел, задумавшись, потомподнял голову. — Почему ты перестал писать историю после того, как я добралсядо Западного моря?

— Ты что, совсем тупой? Потому что я не хочу быть Ганом. Яотвернулся от Диса, мне следует точно так же отвернуться от Гана. Я люблю жену.Я люблю детей. Мне нравится писать, но я не хочу писать твою историю. Мне всевремя страшно. Он смотрит на меня. Глаз Короля.

— Но с тех пор, как ты перестал писать, он на тебя несмотрит, — уточнил Роланд.

— Да, с тех пор он на меня не смотрит, он меня не видит.

— Тем не менее, ты должен продолжить.

Лицо Кинга перекосило, как от боли, потом вновьразгладилось, снова стало спокойным, как во сне. Роланд поднял покалеченнуюправую руку.

— И взявшись за продолжение, ты начнешь с того, как япотерял пальцы на этой руке. Ты помнишь?

— Омароподобные чудовища, — ответил Кинг. — Откусили их.

— И откуда ты это знаешь?

Кинг улыбнулся и шумно выдохнул, изображая ветер.

— Ветром принесло.

— Ган сдвинул этот мир и двинулся дальше. Ты это хочешьсказать?

— Ага, и мир рухнул бы в бездну, если бы не великаячерепаха. Вместо того, чтобы падать и падать, он приземлился на ее панцирь.

— Так нам говорили, и мы говорим, спасибо тебе. Начнешь стого, как чудовища откусили мои пальцы.

— Дад-а-джум, дад-а-вальцы, чертовы омары отъели тебепальцы, — и Кинг рассмеялся.

— Да.

— Ты бы избавил меня от многих неприятностей, если бы умер,Роланд, сын Стивена.

— Я знаю. То же самое можно сказать не только обо мне, но иобЭдди, и об остальных моих друзьях, — тень улыбки искривила уголки ртастрелка. — Потом, после омароподобных чудовищ…

— Эдди идет, Эдди идет, — прервал его Кинг и небрежно махнулрукой, как бы говоря, что он все знает и незачем Роланду тратить попусту еговремя. — Узник, Толкач, Госпожа Теней. Мясник, пекарь и свечных дел мастер, —он улыбнулся. — Как говорит мой сын Джо. Когда?

Роланд моргнул, застигнутый вопросом врасплох.

— Когда, когда, когда? — Кинг поднял руку и Эдди в изумленииувидел, как тостер, вафельница и сушилка, на которой стояли чистые тарелкиподнялись и выплыли в солнечный свет.

— Ты спрашиваешь, когда тебе следует снова начать работу?

— Да, да, да! — нож сорвался с сушилки, пересек комнату ивонзился в стену. А потом вся кухонная утварь вернулась на прежние места.

— Слушай песню Черепахи, крик Медведя, — ответил Роланд.

— Песнь Черепахи, крик Медведя. Матурин, из романов ПатрикаО’Брайана [92]. Шардик, из романа Ричарда Адамса [93].

— Да. Если ты так говоришь.

— Хранители Луча.

— Да.

— Моего луча.

Роланд пристально всмотрелся в него.

— Ты так говоришь?

— Да.