Синее пламя - Алексей Пехов

Двое дворян сняли ее с коня, кто-то рванул на себе плащ, ломая дорогую пряжку, кинул на снег, собираясь положить женщину.

Та зажимала рукой рану, и крови не было совсем, отчего Дэйт заключил, что дела еще хуже, чем он думал мгновение назад. Переглянулся с герцогом, лицо которого словно было выточено из камня. Оба понимали, что рана смертельна.

– Лекаря! – Прозвучало это жалко и отчаянно.

Безнадежно.

– Нет! – сказала женщина. – В дом! Отнесите меня в дом.

– Делайте, как она сказала! – Слово герцога решило дело.

Ее тут же подхватили четыре человека. Остальные расступались. Все бледные, растерянные, подавленные. Недавние триумф и ликование исчезли.

– Пойдут слухи, ваша милость, – шепнул Дэйт герцогу, когда они шли следом за раненой. – В ближайшие часы они нам ни к чему.

Тот сурово кивнул, и начальник охраны подозвал капитана:

– Никого не выпускать. Размести всех в доме. Если кто-то из местных начнет возмущаться, запри их.

Ее внесли в хорошо натопленную комнату, положили на кровать.

– Забери меня та сторона! – взревел Кивел да Монтаг, теряя терпение. – Где лекарь?!

– Не надо, – слабым голосом попросила Рукавичка, все еще сжимая болт маленькой бледной рукой. – Оставьте меня. Все оставьте.

Владетель пытался возражать, но она улыбнулась, слабо и просяще:

– Мы все знаем – врач здесь не поможет. Побудьте за дверью, ваша милость. Если меня что-то и спасет, то лишь Вэйрэн. Я попрошу его и надеюсь, что он откликнется. – И, чувствуя, что они колеблются, произнесла: – Пожалуйста.

– А болт? – спросил Дэйт. – Мне помочь вытащить его?

– Нет. Я все сделаю сама.

Он не представлял, как она собирается такое провернуть, посмотрел на господина, ожидая его решения.

– Хорошо. Мы оставим тебя.

Он вышел первым, Дэйт за ним, плотно прикрыв дверь и понимая, что шанс увидеть женщину живой не так уж и велик. Жестом велел двум гвардейцам встать рядом, охранять, посмотрел через зал, увидел, что с наследником его люди, и, подчиняясь приказу герцога, вошел с ним в маленькую комнату со стрельчатыми окнами.

– Проклятье. – Владетель потер виски. – Как же не вовремя! Ты должен был ее защищать.

– Нет, ваша милость. Я должен был защищать вашего сына. Как вы и сказали сегодня утром.

– Без нее мой сын мертв. Если снова придут шаутты, то он обречен. В Эшандане ведь есть кто-то из Ночного Клана? Да что я говорю! Эти крысы везде есть. Пусть твои люди найдут их. Если надо – применяйте силу. И плевать, что подумают в Пубире. Они в городах, как форель в ручье, знают каждый камень. Мне нужен стрелок. Я должен знать, кто его нанял. Скажи им, если они помогут и найдут его, если приведут живым, то получат столько золота, сколько весит его голова. Но сперва я должен с ним поговорить!

Весы нашлись в ближайшей кондитерской лавке. От этого предмета пахло ванилью, мускатом и жаренными в карамели орехами. Их поставили на стол, в кухне, очаг которой мерно гудел, готовя еду к скорому ужину.

Двое людей, чувствующие себя не в своей тарелке, но старавшиеся показать, что им все нипочем, стояли перед Дэйтом. Их очень нервировали пятеро гвардейцев, вооруженных до зубов, охранявших выходы из помещения.

Один гость оказался трактирщиком, другой занятия не имел, но выглядел довольно прилично. Не так, как представляют бандитов и душегубов обычные люди. Одет он оказался безупречно. Для простолюдина.

– Герцог благодарит вас за помощь. Она, вне всякого сомнения, была полезна. И надеется, что его настойчивость не слишком задела вас.

Трактирщик с сомнением потрогал разбитую бровь. Сперва он был не слишком рад визиту солдат. Человек поймал тяжелый взгляд Дэйта и не стал высказывать никаких возражений:

– Жена меня и то сильнее лупит. Никто не в обиде. Люди его милости имели полное право расстроиться.

– Хорошо. Значит, проблем у нас не будет.

Дэйт взял за волосы лежащую на серебряном блюде человеческую голову, бросил ее на чашу весов. Повинуясь его жесту, солдат стал развязывать тесемки кошелей и сыпать на соседнюю чашу ренмарки. Золото приятно звенело, и горка крупных монет росла под взглядами всех присутствующих. Когда чаши оказались друг против друга, деньги пересыпали в две кожаные сумки.

– Ваша награда, – сказал Дэйт. – Вместе с благодарностями от герцога.

Судя по их лицам, они до последнего не верили, что им заплатят.

– Его милость очень щедр, – нашелся второй, безымянный. – Если владетелю понадобится еще что-то…

– Понадобится, – перебил начальник охраны. – У вас есть уши, так слушайте. Если узнаете о том, что планируется нечто подобное, приходите. Вас щедро одарят.

– Конечно. – Трактирщик суетливо перебросил свою сумку через плечо. – Мы, можа, не всегда честные люди, но хотим в нашей стране порядка. Без всяких войн или там восстаний. А порядок только если будет его милость. Всегда поможем.

Они ушли, а Дэйт вымыл окровавленные ладони в тазу с теплой водой, вытер полотенцем руки, а после лезвие секиры, посмотрел на тело в углу:

– Труп выбросьте. За городом. Пусть его жрут грифы. Голову… в соль. Она еще может пригодиться.

Тяжело ступая, он вышел.

Капитан гвардии, ожидавший его в коридоре, сказал:

– Люди, которых вызвал его милость, уже прибыли. Он просит сперва разобраться с ними.

– Как она?

Было понятно, о ком он спрашивает.

– Все еще жива.

Скупые новости. И никакой определенности. Рукавичка собственными руками выдернула болт. Он не знал, какой силой воли надо обладать для этого. Не знал, почему она не истекла кровью. Но у него появилась робкая надежда на чудо.

Трое мужчин ждали его в главном зале особняка, уже украшенном флагами герцогства и готовом к вечернему приему послов.

Дэйт сел на жесткий стул, изучил гостей.

Первый был с востока. Карифец. С орлиным носом, темными глазами и аккуратной бородкой. Он выглядел крепким, хотя был уже немолод и седина на висках бросалась в глаза. Немного грузный, обманчиво неспешный. Человек предпочел одежду северных герцогств. На поясе у него висел тяжелый, кривой меч шириной в две ладони. Настоящий стальной месяц, по весу, должно быть, не уступающий боевому топору.

Он чтил традиции и проявлял подчеркнутую вежливость. В отличие от двух других, просто поклонившихся Дэйту, этот приложил руку к сердцу, что у карифцев означало высшую степень приязни к чужеземцу.

Второй, судя по огненно-рыжему цвету волос, был уроженцем Летоса. Довольно молодой, высоченный, а оттого казавшийся немного нескладным. Одет бедно и совсем неброско. Оружие его тоже не сильно впечатляло – простой меч и кинжал.