Год людоеда - Мария Семенова

— Мне сегодня дядя Витя рассказывал, как от этой болезни умирают. — Девочка замолчала, очевидно восстанавливая все нарисованные ее воображением ужасы. — Я так не хочу.

— Машенька, мы ведь все когда-нибудь умрем. Никто ведь не знает, что его ждет. Один считает — завтра, а сам до ста лет живет; другой полагает себя вечным, а покидает этот мир внезапно. — Отец Серафим развел руки и указал ими на иконы, висящие в храме. — Посмотри: здесь изображены те, кто заслужил Царствие Небесное за свои заслуги. При жизни эти люди тоже не знали, как сложится их судьба. Их объединяет то, что они в какой-то момент уверовали в Бога и служили ему до самой своей смерти. Вот путь, который я могу тебе подсказать. Ты должна понять только одно: здесь, на земле, нам дается возможность подготовиться к загробной жизни, которая будет вечной. Представляешь, какая разница между человеческой жизнью и вечностью? Ее просто невозможно измерить!

— Ну это потом, после.. А сейчас, завтра? Если я буду очень много молиться, если я буду все время Бога просить — он меня излечит? — Взгляд Марии был настолько исполнен надежды, что его могли выдержать лишь иконы, но не Серафим, недавно вступивший в сан священника. Невольные слезы наполнили глаза молодого человека, и он не знал, должен ли их сдерживать.

— Мы, деточка, будем вместе молиться. Встанем на колени и будем просить Господа Бога о благодати. — Нет, он не в силах побороть свои чувства, и вот уже слезы падают на его щеки, а сам он преклоняет колени и видит совсем рядом бледное, мученическое лицо Марии: девочка повторяет его движения и также обращает свой взор к Всевышнему. — Господь нам поможет и даст какой-нибудь знак. Ты только веруй и молись… Повторяй за мной:

Отче наш, иже еси на небесех,

Да святится имя Твое,

Да приидет Царствие Твое,

Да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли…

Махлаткин направлялся к Финляндскому вокзалу и уже почти перешел Литейный мост, когда догадался, что вишневый «мерс», который он уже видел сегодня около «Чернышевской», едет именно за ним. Первым делом мальчик подумал, что водила собрался снять его на часок-другой, чтобы развлечься, но никак не может на это решиться.

Махлаткин продолжил путь, продуваемый всепроникающим невским ветром Вообще-то, он собирался добраться до Финбана, чтобы там заработать На этой помойке ночью всегда можно найти клиента. Уж больно сегодня Кольке было в лом тащиться в ночлежку или в какой-нибудь из известных ему подвалов, а Носорог вдруг так некстати куда-то запропастился — прошла даже такая тема, что его наконец-то грохнули

Автомобиль свернул с моста направо, проехал чуть дальше выезда из подземного туннеля и остановился. Когда Коля поравнялся с машиной, задняя дверь отворилась. Из салона звучала громкая нерусская песня. Здоровенный бугай, наверное спортсмен, предложил ему прокатиться. Ну а он о чем думал! Мальчик улыбнулся, согласился и сел. Дверь захлопнулась. Иномарка по-змеиному зашипела колесами по подмерзшему снегу.

— Бич, — негромко, лишь бы перекрыть музыку, сказал водитель. — Стеречь!

Откуда-то снизу из темноты салона к Махлаткину запрыгнул ротвейлер, встал своими лапами на его колени, раскрыл пасть и осторожно коснулся зубами его лица. Мальчик ощутил теплый кисловатый запах из собачьего нутра.

— Дернешься — сожрет, — спокойно объяснил мужчина.

Они помчались по набережной. Справа была Нева, заваленная льдом и засыпанная снегом. Колька предпочел бы сейчас барахтаться на острых пиках льдин, только бы не было рядом этой зубастой твари, повелительно дышащей на него прелыми кишками из своей огромной пасти. Он скосил глаза на дорогу в надежде увидеть гаишников. Как здоровски бы вышло, если бы менты остановили сейчас этого козла и увидели, в какую засаду попал Махлаткин.

Если не попадутся менты, тогда пусть случится какая-нибудь авария: столкновение с другой машиной или неполадки с двигателем, да пусть хоть шина лопнет! Лишь бы выпутаться из этой передряги! И что этому черту от него надо?

Кольке вдруг показалось, что на переднем сиденье, рядом с этим бугаем, кто-то сидит, и он вроде бы даже заметил плечо, которое высовывалось из-за спинки сиденья во время крутых маневров безбашенного водилы. К своей досаде, мальчик не решался пошевелиться, чтобы постараться заглянуть вперед и проверить свои догадки.

— Старуху в парке ты грохнул? — как бы между прочим спросил качок. — Бич, место!

Ротвейлер безразлично вернулся под сиденье. Мальчик с усилием сглотнул слюну, глубоко вздохнул и стал быстро соображать, как ему лучше отвертеться: может быть, заложить пацанов и тогда с него все спишется?

— Отвечай, а то у меня собака не ужинала. — Мужчина сказал это без улыбки, и тут Колька вспомнил: да это же тот самый Трейлер из клоповцев, который со своими корифанами Олежку с родителями на хату кинул. Ревень как-то показывал ему компанию этих бандюков, часто балдевших в баре на пиратском корабле. Вот так попал за бесплатно и, главное, в хорошие руки!

— Да я там один что ли был?! — начал пленник жалобно и просительно. — Я им говорил: не надо, не грабьте бабку — она свою пенсию и медаль заслужила!

— Ладно, глохни! Надо было раньше мозгами шевелить. — Трейлер достал из кармана рацию и нажал на кнопку. Из прибора раздался бессвязный шум. Когда эфир прочистился, мужчина сказал: — Болт — Гайке. Мясо взял, встречайте.

— Болт принял, — пробился из динамика, словно вода из дуршлага, гнусавый голос.

— За все в жизни нужно отвечать, согласен? — больше утвердил, чем спросил, Трейлер и лихо, с колесным визгом, свернул в неосвещенный переулок, отходящий от широкого шоссе, названия которого мальчик не знал, да и не бывал здесь ни разу.

Если его обзывают «мясом», то дела, видать, совсем поганые. Богу хоть помолиться, да только он ни одной молитвы не знает, только помнит, как в церкви начинают «Отче наш», да этого для такого дела, наверное, маловато будет. А если просто попросить: Бог, спаси меня из этой передряги, чтобы я хоть сегодня жив и здоров остался, — такое поможет?

* * *

Машина остановилась, осветив фарами черные металлические ворота. Сверху, из прожектора, укрепленного на сторожевой башне, на машину изливался яркий свет. Там, в застекленной будке, мутнела плечистая, как и у всех клоповцев, фигура. Ворота, подергиваясь, уехали за бетонные плиты ограды. Трейлер газанул и влетел на территорию. В это время с соседнего сиденья на него действительно что-то рухнуло: это было человеческое тело, обмотанное тряпками и скотчем.

«Вот тварь, ничего не боится! — подумал Махлаткин. — Жмурика на переднем сиденье таскает и думает, что все ему нипочем!»

Трейлер отпихнул упакованное тело, и оно вновь исчезло с поля зрения мальчика. Отовсюду слышался лай, а из окна были видны забранные сеткой загоны, в которых бесновались собаки. Во дворе бандюган подрулил к ангару. Тут тоже высилась сторожевая будка, а за стеклами виднелся очередной охранник. Он показался Кольке знакомым, и, вглядевшись, он опознал в нем придурка Парамона Синевола.