Сумерки Америки. Саркома благих намерений - Игорь Ефимов

Выше я перечислил гражданские войны, полыхавшие в странах, переходивших с земледельческой ступени на индустриальную в XVII–XX веках. Но такие же кровавые междоусобицы окрашивали и жизнь кочевников накануне скачка в сторону оседания.

Свирепо враждовали между собой колена Израилевы в течение двух веков, предшествовавших созданию их собственного земледельческого государства.

То же самое – персидские племена накануне их броска на завоевание Вавилона, Двуречья, Малой Азии под предводительством царя Кира.

То же самое – гунны, которые разделились на южных, ассимилировавшихся в земледельческом Китае, и северных, ушедших на Запад, на завоевание Европы.

Война между племенами, населявшими Аравийский полуостров, предшествовала объединению их под знаменем Пророка.

Первую половину своей жизни Чингисхан участвовал только в междоусобных войнах монгольских племён.

Следует ожидать, что эта закономерность будет соблюдаться и в странах Третьего мира в наши дни. Никакой народ не может перейти на следующую ступень цивилизации единодушным и единовременным скачком. Раскол Кореи, Китая, Вьетнама отражал разную степень готовности их населения к переменам. Там, где более подготовленным не удавалось отвоевать для себя территорию, происходило массовое бегство, как, например, кубинцев во Флориду или «лодочных людей» из Индокитая.

Гражданские войны, раздирающие сегодня Ирак, Ливию, Сирию, Ливан, Египет, Судан, Нигерию, Руанду, Сомали и другие земледельческие страны, многими чертами похожи на междоусобия кочевников, переходивших на новую ступень. Поэтому индустриальному миру необходимо готовиться к тому моменту, когда в каком-то из народов появится лидер, способный объединить враждующих и обратить их военную энергию вовне[353]. Тогда тлеющие сегодня войны Третьего типа перерастут в полномасштабное нашествие, последствия которого будут опустошительными.

Осама бин Ладен был близок к тому, чтобы продолжить линию знаменитых завоевателей прошлого – персидского Кира, гуннского Аттилы, арабского Мухаммеда, монгольского Чингисхана, тюркского Тамерлана. Но он не смог вырваться из рамок своих суннитско-ваххабитских верований и традиций и призвать под свои знамёна всех мусульман без различий. Когда на сцене появится лидер, которому удастся объединить суннитов и шиитов, это может высвободить энергию такой же силы, какая высвобождается при соединении двух половинок атомной бомбы.

Индустриальный мир убаюкан сознанием своего технического превосходства, его правительства видят главную опасность в усилении той или другой термоядерной державы – России, Китая, Индии, Пакистана. Но точно так же в VII веке после Р. X. Византия и Персия изматывали друг друга бесплодными войнами, не замечая того, что происходило у них под боком на Аравийском полуострове. Нашествие кочевников-арабов застало обе земледельческие державы врасплох, и они потерпели полное поражение.

Арабский военачальник Халид, вторгшийся в персидскую провинцию в 634 году, отправил её губернатору послание, предлагавшее жителям на выбор: принять мусульманство, стать вассалами и данниками арабов или готовиться к смерти. В конце послания была фраза: «Пришли люди, для которых смерть за веру так же желанна, как для тебя жизнь». Персы попробовали сопротивляться, но были разбиты, губернатор убит, и вскоре страна стала частью Арабского халифата[354].

Ту же самую тему готовности к смерти поднимает Осама бин Ладен в своём призыве, написанном в декабре 2001 года: «Если мусульманин спросит себя, почему наши братья по вере достигли такой степени унижения и разгрома, ответ очевиден: потому что они безумно рванулись к наслаждениям жизни и забросили книгу Аллаха. Евреи и христиане соблазнили нас дешёвыми удовольствиями и жизненным комфортом, они сначала наводнили наши души тягой к материальным благам и лишь потом вторглись со своими армиями… А мы стояли, как женщины, и ничего не предпринимали, потому что жажда смерти за дело Аллаха покинула наши сердца. О, юноша-мусульманин! Возжаждай смерти, и жизнь будет дарована тебе»[355].

Одиннадцатое сентября 2001 года показало всему миру, какие страшные удары могут наносить индустриальному миру воины, «возжаждавшие смерти за веру». Их воспалённая гордость не может смириться со статусом второсортности, в который их ставит принадлежность к земледельческой ступени. И какую альтернативу может предложить им индустриальный мир? Демократию, права человека, мультикультурализм, отделение церкви от государства? Алкоголь, карикатуры на Пророка, женщины, разгуливающие голышом по пляжам или, ещё хуже, восседающие в судейских креслах? Не напоминает ли это попытки христианских священнослужителей обороняться от монголов при помощи икон и святых мощей, выносимых в крестном ходе перед воротами крепости?

Всё вышесказанное можно свести к нескольким постулатам.

1. Переход любого племени и народа с одной хозяйственно-технологической ступени цивилизации на следующую чреват необычайным внутренним напряжением, которое может привести и к расколу. (Недавние примеры: Корея, Вьетнам, Судан, Китай – Тайвань, Индия – Пакистан – Бангладеш, Эфиопия – Эритрея и т. д.)

2. Переход этот не сводится к овладению трудовыми приёмами и навыками новой ступени, но связан с глубинными переменами в моральном и психологическом строе народа, которые растягиваются на жизнь многих поколений.

3. Враждебность отставших народов к народам, ушедшим вперёд, имеет иррациональный характер и не поддаётся объяснениям в категориях причинённого вреда или ожидаемой выгоды.

4. Кочевники-иудеи, кочевники-арабы, кочевники-монголы часто поголовно уничтожали население покоряемых земледельческих стран без всякой видимой пользы для себя. И точно так же в наши дни мусульмане, застрявшие на ступени земледелия, считают заранее оправданным убийство любого американца, россиянина, израильтянина, вообще «неверного гяура».

5. Уступая земледельцам в вооружении и численности, кочевники компенсировали это необычайной сплочённостью в бою. В XXI веке сплочённость наступающих будет выражаться в том, что любой приказ, отправленный по Интернету из какой-нибудь горной пещеры, будет безоговорочно выполнен отрядами террористов, разбросанными в городах индустриального мира.

Моя книга обращена прежде всего к дозорным. Мне бы очень хотелось заинтересовать их постулатами, перечисленными выше. Но ещё больше мне бы хотелось, чтобы они расстались с образом доброго и разумного «естественного» человека, сочинённым Жан-Жаком Руссо, права которого необходимо защищать во все времена и во всех странах.

Любой человек есть клубок страстей, среди которых полыхают и созидательные, и разрушительные. Как сказал Экклезиаст, «всему своё время: время убивать и время врачевать; время разрушать и время строить; время любить и время ненавидеть; время войне и время миру» (Эккл., 3:1–8). В одной и той же душе могут уживаться страсти творить, любить, спасать с не менее сильными страстями разрушать, мучить, убивать.