Атаман Платов (сборник) - Петр Краснов

Часам к 10 утра, затянутый в мундир, я уже ехал по знакомой дороге в Инженерный замок. Наверху широкой мраморной лестницы у входа в главное инженерное управление стоял старик-швейцар в повседневной синей ливрее.

– Еще рано, – доложил он мне. – Прием посетителей начнется с одиннадцати. Генерал Вернандер еще заняты.

Я был один. Стал прохаживаться по верхней площадке лестницы. Швейцар пристально приглядывался ко мне. Вдруг он подошел и почтительно задал вопрос, – не Биркин ли я? Меня это удивило, – я никогда не видал раньше этого старика.

– Откуда вы знаете мою фамилию? – спросил я его.

– По виду, ваше благородие, вы очень походите на вашего отца. Вот – силач был юнкер, мы все его знали. Вы не такой крупный, как он, но сходство очень большое. Так вот сразу вас и признал.

Я сказал ему, что тот крупный силач-юнкер был мой дядя, брат моего отца.

– Все равно сходство фамильное очень большое, – продолжал добродушно старик. – Я помню их еще юнкером… Я служил лейб-гвардии в саперном батальоне тогда. На разводе в Михайловском манеже мы стояли рядом с вашим училищем. Пришли рано. Холодно. Стали возиться по малости, чтобы согреться. Народ у нас в гвардии крупный, ребята все здоровые. Заспорили мы с юнкерами, кто сильнее. Правда, и юнкера были, как на подбор, тоже молодцы. Господа и говорят: давайте вашего самого сильного сапера, а мы дадим своего юнкера и посмотрим, чья возьмет, кто поборет.

– Мы, конечно, смеемся, – продолжал свой рассказ старик-швейцар, и лицо его светилось радостными улыбками воспоминаний юности. – Куды мол вам, барам, супротив нас, землеробов! Однако выставили, правду сказать, самого сильного, сухого да жилистого своего сапера, а юнкера – вашего дядю. Вышел он, мы и увидали сразу, что богатырь. Плечи, что арбузы, так из рукавов и лезут. Взялись они сперва по-русски навкрест, да наш ростом-то на голову повыше будет, – вашему-то дяде и неудобно. Однако и наш ничего сделать не может. Попробовал поднять, – куда там. Выгнул юнкер спину, и рука соскочила у нашего. Однако он рассердился и схватил вашего дядю одной рукой за шею, навзничь повалить хочет, а тот перехватил обе руки вниз, обхватил солдата под грудки и зажал. У обоих лица кровью налились.

Глаза старого солдата разгорелись. Он в увлечении дружелюбно взял меня за рукав.

– Послушайте, ваше благородие, что вышло-то: смотрим, у нашего богатыря и дыхание захватило. Сначала отпустил голову юнкера, потом, видимо, совсем задохнулся… прохрипел «пусти», да так страшно, что ваш дядя сразу его отпустил. Только руки отнял, так и грохнулся солдат на землю, да в обморок…

– Водой отливали. Стал такой бледный, что его даже домой отправили, другим заменили. Вовсе ослабел парень от барских клещей, – как мы потом смеялись. – Ну, что? – говорят юнкера. – Чья взяла? – Ваша взяла! – отвечаем мы. – Только оно понятно, – у вас пишша барская, харч настоящий, хлеб белый, а у нас с борща да каши откуда сил? – С той самой поры я и запомнил вашего дядю, так запомнил, что вот как посмотрел на вас, так и вас признал сразу. Лицо одно, только тот пошире и повыше вас был… А сила у вас тоже есть?

– Нет, – засмеялся я, – силы у меня совсем нет. Самого слабого сапера не поборол бы.

– Сила-то от Господа. Это верно… – философски заметил старик-швейцар. – Ну, что ж, пойду доложу о вас.

– Пожалуйте! – тотчас вернулся он и указал вход в кабинет генерала Вернандера.

Тот встретил меня очень ласково. Расспросил о здоровье. Видимо, уже знал обо мне. – А отчего же не перевели еще? – подумал я.

– О вас сделан запрос, согласны ли вы в Туркестан? – вопросительно посмотрел он на меня. Я так и обмер. Опять в глушь, опять за тридевять земель от родных. – Там нужны офицеры, – продолжал Вернандер, испытующе смотря на меня.

– Как прикажете? – ответил я, – лично мне хотелось бы в Севастополь. У меня было уже два раза воспаление легких.

– А!! Вот как… Это дело другое. – Генерал задумался. – Я ничего не могу сделать. Официально вакансий нет ни на Кавказ, ни в Севастополь. Одесса вам не подходит, да и там нет вакансий. Лучше всего я устрою вам аудиенцию у его высочества августейшего инспектора инженеров. Впишите вот в эту книгу, вот здесь, ваш чин, имя, отчество, фамилию… С Дальнего Востока… По болезни… Ходатайство о переводе на юг… Вот так! Отлично… – Наклоном головы генерал отпустил меня.

– Как дела, ваше благородие? – встретил меня на площадке швейцар. – Ага! К его императорскому высочеству… Хорошо, сейчас справлюсь… Через полчаса, – сказал он, вернувшись.

Действительно, через полчаса меня пригласили в кабинет великого князя. С почтением переступил я порог огромного полутемного кабинета. Что-то все очень уж хорошее, роскошное, но рассмотреть ничего не успел. Ко мне шел из глубины комнаты великий князь. Подошел почти вплотную. Высокий, на голову выше меня. Худой. Изящный. Величественный вид, настоящий князь. Золотые генерал-адъютантские аксельбанты. Он стал расспрашивать меня про войну, про работу. Отвечаю, а сам слежу за собой, чтобы не сбиться. Минут десять так меня расспрашивал князь, однако видно, что и он осторожен и вопросы задает обыкновенные.

– А зачем ходатайствуете о переводе? Нам офицеры нужны и на Востоке! – В голосе послышался упрек.

– Ходатайство возбуждено не по моему желанию, – ответил я, – а вследствие постановления комиссии врачей. Болел я немного, всего шесть недель и лично не просил о комиссии. Врачи признали сами, что климат Сибири вреден для моих легких. Я и здесь в училище болел воспалением легких.

– Так! Это дело другое. А зачем тогда сами явились сюда?

– Полюбопытствовал узнать что-нибудь о переводе, – отвечал я откровенно. – Через два месяца кончится отпуск по болезни и нужно опять ехать в Сибирь, а я полагал ехать уже к новому месту служения.

– Ваши однофамильцы, военные инженеры, как приходятся вам?

Доложил, что отец и дядя.

– Хорошо… Можете идти к подполковнику, – он назвал фамилию, – и скажите ему, что я разрешил вам взять любую вакансию по южному фронту.

– Покорнейше благодарю, ваше императорское высочество, – ответил я. Князь подал руку и крепко пожал мою. После этого я отступил, думая, что князь повернется и пойдет к себе. Но он стоял и продолжал смотреть на меня. Тогда я повернулся по уставу налево кругом и вышел из кабинета. Тот же швейцар поздравил меня с успехом и, поймав за рукав какого-то молодого писаря, сказал ему проводить меня к подполковнику.

В огромном зале, сплошь заставленном столами, сидели офицеры. К ним поминутно подходили писаря с бумагами. Я подошел к подполковнику и представился.

– Чем могу служить? – вежливо осведомился тот.

Я доложил.

– Тэк-с, – протянул он. – А куда вы желали бы?

– В севастопольскую крепостную саперную роту.

– Нет вакансий.

– Его императорское высочество разрешил мне избрать любую часть по южному фронту.