Попаданец 2.0 - Александр Шапочкин

Вот, с очередным толчком, показалась рука, обряженная в толстую металлическую перчатку грубой ковки. Затем ещё одна. За ней голова, и обитатель могилы поднялся во весь рост.

За прошедшие пару часов он почти не изменился, лишь волосы побелели и черты лица заострились. Страшного рубца, перечёркивающего шею от уха до уха, тоже не было видно.

Но никто из знавших Бруно при жизни не признал бы его, стоило лишь посмотреть в глаза восставшему существу. Вместо простоватого, слегка волоокого увальня теперь смотрело хищное, опасное существо, готовое вцепиться в горло любому. И разум, с которым эта тварь взирала на мир, делала её ещё более страшной.

Туман для ожившего мертвеца помехой не был. Наоборот, он как будто бы помогал, приближая удалённые объекты. И одним из них был фургон, запряжённый химералом, двигающийся в бодром темпе в сторону границы Царства Мико.

Бруно поднял голову, взглянув на сестёр-лун, уже взобравшихся на небосвод, и дико завыл, выплёскивая всю ярость и желание убивать. Клич только что родившегося вампира пронёсся над долиной. Двери вечности действительно распахнулись для первого из нового рода.

Молча сидящие на козлах Гуэнь и Игорь вздрогнули, услыхав вой, наполненный жаждой убийства. Нечаев, сдерживая матерные слова, рвущиеся с языка, вперился в эльфа, в очередной раз завёзшего в «безопасные» земли, из которых приходится бежать, спасая жизнь. Ушастый, заёрзав, прикинулся ветошью, мол, ничего не знаю, ничего не видел. И никто из них не догадывался, что в мир пришло ещё одно создание ночи, бывшее когда-то их товарищем.

Утро красило нежным светом стены, к сожалению, не Кремля, даже не какой-нибудь крепости, а постоялого двора пограничного городка Жёлтого Герцогства, названия которого я так и не удосужился узнать, чему совершенно не расстраивался. Не до того мне было. Я в очередной раз ностальгировал и мечтал о том, как здорово было бы сейчас взять да неспешно пройтись по Москве. Причём не по шумному Арбату или официальной Красной площади, а по паркам и садам моего родного города. Посетить Измайловский парк или маленькие, но такие уютные Дубки. Сходить в Большой Ботанический или Петровский сады, или подставить морду «wind of change» рядом с Парком имени Горького. Берёзки, клёны, мерзкий летящий тополь и мутировавшие окушки в речке-вонючке…

Шутка, конечно. Но за возможность побродить по их аллеям, да ещё в компании симпатичной девушки, с которой можно целоваться в укромных местах или просто, словно детям, носиться по дорожкам, пугая голубей и прохожих, я отдал бы сейчас многое. Причём разумом я понимал, что во многом это следствие окружающей меня суматохи путешествия, наложившейся на неудовлетворённость растревоженного Беатрис либидо, и нормальную, русскую тоску по родине. Кстати, в моих фантазиях именно жгучая островитянка неизменно сопровождала меня в прогулках по Бульварному кольцу и набережным Москвы-реки.

Бескрайние степи, покрытые выжженным солнцем ковылём, были основным типом территории этих земель, и, взглянув на просторы Жёлтого Герцогства, вполне понятно, что я непроизвольно начинал мечтать о прохладной тени. А если вспомнить, что нам ещё предстоит переход, и даже не по такому травянистому морю, а по самой настоящей соляной пустыне. Региону, образовавшемуся на месте высохшего то ли маленького моря, типа земного Арала, то ли большого непресноводного озера, например, как если бы пересохли Чаны в Новосибирской области, становилось совсем хреново.

Ломать голову над верным именованием когда-то существовавшего здесь водоёма я не собирался. Достаточно было просто ожидания двухдневного перехода по этой, пропитанной солью земле, на которой ничего не росло, а неподготовленные путники имели все шансы не дожить до заката. И храни нас Создатель, Элор, Отец Тоннелей, Гаэд-дун и эльфийский Брюс Ли, или как там его, оказавшись там, попасть в какую-нибудь пылевую бурю. Есть гораздо более лёгкие способы покончить с собой.

«Так! Отставить пораженческие мысли, – приказал я себе. – Подъём, боец, нас ждут великие дела».

Несмотря на раннее утро, я чувствовал себя полностью выспавшимся. Всё же четвёртый день мы живём на этом постоялом дворе в ожидании перехода, успешно подрывая наши и без того небольшие финансовые возможности. После того как почти трое суток мы гнали гобика прочь от могилы Бруно, позволяя себе лишь редкие и короткие остановки и стремясь как можно быстрее покинуть неуютную долину, превратившую Амадеуша в неведомую жуткую тварь со съехавшей напрочь крышей.

Постепенно курганы Двери Вечности становились всё ниже, мегалиты реже, а затем они и вовсе исчезли, а перед нами расстилалась бескрайняя степь от горизонта и до горизонта. С того момента как пропали гигантские булыжники, не стало и постоянного тумана, который, видимо, защищал земли долины от выгорания на солнце, так что теперь нас окружала не зелёная сочная трава, а жёлтое море ковыля. Земли этого герцогства встречали нас в полном соответствии со своим названием.

Кстати, ушлые пастухи, что встречались нам по дороге, вовсю пользовались этой естественной, ну или сотворённой каким-то сверхразумом, природной житницей, загоняя в таинственную долину свои стада, не очень далеко от начала курганов и менгиров, а дня через три забирали животных, давая зверушкам морально отдохнуть от давящего воздействия этой мистической территории.

Животные, а точнее химеры мясных, молочных и шерстяных пород, ибо нормальных, в моём понимании, коров, овец и коз здесь не было, от слова совсем, быстро набирали вес на сочном разнотравье. Да и хищников, как оказалось, в Двери Вечности не водилось. К тому же при подобной диете спелые, полные высушенных солнцем семян колосья ковыля были им отличной прикормкой.

На таком разнообразии вегетарианской диеты мясо получалось нежным, мраморным и отменного вкуса. Желтое Герцогство по праву держало пальму первенства в животноводческой промышленности королевства и не только поставляло продукцию на стол подданных короля-солнца, но и имело налаженные связи с иностранными государствами. А если добавить налаженную добычу соли, то становилось понятно, отчего правители этого, прямо скажем, очень неприветливого края так держались за эти земли, а местные жители процветали.

Оценить всю прелесть сочного стейка из горы на шести ногах, с мордой унылого суслика – кормовой химеры, что заменяла здесь крупнорогатый скот, я смог лишь утром, на следующий день после прибытия в город и заселения в таверну. Когда поздно вечером мы ввалились на её шумное подворье, ни о чём кроме как выспаться мыслей ни у кого из нас не было. Переход измотал нас и физически и морально, а лёгкий супчик из корнеплодов, похожих на картофель, заваренный на курином бульоне, был единственным, что могло удержаться в наших желудках.

Желание побыстрее покинуть долину подстёгивалось неизвестностью, хаотической тварью, бесследно растворившейся среди курганов, и осознанием того, что группы в четыре хорошо вооружённых мужика, способных противостоять любой напасти, больше не существовало. Ведь нас осталось только двое с совершенно деморализованной девушкой на руках. Баронессу произошедшее настолько выбило из колеи, что проснувшись в фургоне в одиночестве, она решила, что мы её бросили, и вновь устроила истерику, успокоить которую удалось не сразу. Более оставаться одна она категорически не желала.