Невеста дьявола - Энн Райс

Он падает на земную твердь в клубах пара, а когда пытается встать,то видит, что дубовые ветви проросли сквозь потолок гостиной, обвивая люстрыспутанными зелеными побегами и окаймляя высокие зеркала. Дом на Первой улице. Втемноте извиваются бесчисленные силуэты. Он шагает прямо по ним! В тени и вотблесках пламени извиваются и прелюбодействуют серые обнаженные тела, лиц невидно из-за клубов дыма. Но он знает, кто эти люди. Чья-то юбка из тафтыскользнула по его руке. Он спотыкается и пытается удержать равновесие, но рукапросто проходит сквозь горящий камень, а ступни погружаются в дымящуюсямерзость.

К нему приближаются монахини, выстроившиеся кружком. Высокиефигуры, одетые в черное, с белыми жесткими апостольниками – монахини, чьи именаи лица он знает с детства. Позвякивая четками и гулко вышагивая по сосновомуполу, они подходят и смыкают круг. Вперед выходит Стелла с горящими глазами изавитыми, напомаженными волосами. Она неожиданно тянет его к себе.

– Оставь его, он сам справится, – говорит Джулиен.Вот и он, собственной персоной: вьющаяся седая шевелюра, маленькие блестящиечерные глазки, безукоризненный костюм. Он улыбается и манит рукой. – Нуже, Майкл, поднимайся! – Тот же сильный французский акцент. – Теперьты с нами, все кончено, перестань бороться.

– Да, поднимайся, Майкл, – произносит Мэри-Бет,мазнув его юбкой по лицу. Высокая статная женщина с седыми волосами.

– Ты теперь с нами, Майкл.

А это Шарлотта, блондинка с пышной грудью, выпирающей издекольте. Пытается поднять его, но он сопротивляется, и его рукабеспрепятственно проходит сквозь ее тело.

– Перестаньте! Прочь от меня! – кричит он. –Убирайтесь вон!

На Стелле одна лишь тонкая сорочка, спадающая с плеча,полголовы залито кровью, вытекшей из пулевой раны.

– Брось, Майкл, дорогой, ты теперь останешься здесьнавсегда. Разве ты не понял? Все кончено, дорогой. Ты отлично потрудился.

Барабанная дробь все ближе и ближе, диксиленд наигрываетпохоронную песню, в дальнем углу комнаты стоит открытый гроб с зажженнымивокруг свечами. Портьеры вот-вот загорятся от пламени свечей – и весь домсгорит дотла!

– Бред! Ложь! – кричит Майкл. – Опять вашифокусы!

Он пытается встать, пытается убежать, но, куда бы он нивзглянул, везде видит окна, двери в форме замочной скважины, ветви дуба,пробившие потолок, стены и весь дом, превратившийся в огромную чудовищнуюловушку, окруженную корявыми деревьями, языки пламени, отражающиеся в высокихузких зеркалах, диваны и стулья, заросшие плющом и цветущими камелиями. Повсему потолку разрослась бугенвиллея, свесившая плети до мраморных каминов, идрожащие пурпуровые лепестки осыпаются прямо в дымящееся пламя.

Внезапно его по лицу ударяет тяжелая, как доска, рукамонашки. Он приходит в ярость от боли и потрясения.

– Что ты такое говоришь, мальчишка?! Разумеется, тыздесь! Вставай! – вопит она. – Отвечай мне, мальчишка!

– Прочь от меня! – Он толкает ее в панике, но рукапроходит насквозь.

Джулиен стоит рядом, сцепив руки за спиной и покачиваяголовой. А за ним стоит красавец Кортланд. Он насмешливо улыбается, совсем какотец Майкла, с тем же выражением лица.

– Майкл, тебе должно быть совершенно очевидно, что тыпревосходно со всем справился, – произносит Кортланд. – Ты затащил еев постель, привез сюда и сделал ей ребенка. Это именно то, что от тебятребовалось.

– Мы не хотим ссориться, – говорит Маргарита,протягивая к нему руки. Волосы свисают ей на лицо, совсем как у старойведьмы. – Мы все на одной стороне, mon cher. Вставай, будь добр, идем снами.

– Хватит, Майкл, ты сам заварил эту кашу.

Простушка Сюзанна, моргая огромными глазами, помогает емуподняться. Сквозь ее грязные лохмотья просвечивает голое тело.

– Да, ты сам виноват, сынок, – говорит Джулиен.–Eh bien, вы оба славно потрудились, ты и Роуан, и выполнили в точности все,ради чего родились.

– А теперь ты можешь вернуться вместе с нами, –подхватывает Дебора. Она разводит руками, чтобы все расступились. За ее спинойподнимается пламя, и дым клубится над головой. На фоне синего бархатного платьямерцает и подмигивает изумруд. Девушка с картины Рембрандта, прелестница срумяными щеками и голубыми глазами, такая же прекрасная, как драгоценныйкамень. – Разве ты не понял? В этом и заключалось соглашение. Теперь,когда он вернулся, мы все сможем сделать то же самое! Роуан знает, как вернутьнас. Тем же способом, каким вернула его. Нет, Майкл, не борись. Ты хочешьостаться с нами, на земле, и ждать своей очереди, иначе ты просто умрешьнавсегда.

– Теперь мы все спасены, Майкл, – вступает хрупкаяАнта, маленькая, как девочка, в своем простеньком платьице в цветочек. По лицуее течет кровь из раны на голове. – Ты даже не представляешь, как долго мыждали. Здесь теряется чувство времени…

– Да, спасены, – вторит Мари-Клодетт.

Она сидит на большой кровати с четырьмя столбиками, рядом сней – Маргарита. Языки пламени охватывают столбики, поглощая балдахин. Позадикровати стоят Лестан и Морис и смотрят на все происходящее со слегка скучающимвыражением на лицах… Пламя лижет края их расклешенных сюртуков с ярконачищенными медными пуговицами.

– Наше имение в Сан-Доминго сожгли дотла, –говорит Шарлотта, ловко расправляя складки прелестного платья. – А реказатопила старую плантацию.

– Зато этот дом выстроен на века, – мрачнозаключает Морис, оглядывая потолок, лепнину и покосившиеся люстры. –Благодаря твоим стараниям у нас есть это безопасное и чудесное место, где мыможем подождать своей очереди, чтобы вернуться к жизни.

– Мы так рады, что ты с нами, дорогой, – соскучающим видом замечает Стелла, выставляя напоказ бедро. – Ты ведь незахочешь упустить такой шанс.

– Я вам не верю! Это все неправда, это мираж! Майклразворачивается и проходит головой сквозь стену нежного персикового цвета.Папоротник в горшках падает на пол. Парочка, извивавшаяся перед ним,огрызается, когда его нога пронзает их насквозь: спину мужчины и живот женщины.

Стелла с хохотом бросается к обитому атласом гробу,укладывается в него и тянется за бокалом шампанского. Все громче звучатбарабаны. Отчего же дом не загорается, если везде огонь?

– Потому что это ад, сынок, – отвечает монахиня,поднимая руку, чтобы снова его ударить. – Огонь просто горит и горит себе.

– Прекратите, отпустите меня!