Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - Юрий Папоров

— Там на юте происходит буза, — сообщил де ла Крус, наблюдавший в подзорную трубу за шхуной. — Похоже, команда бунтует, не желает сдаваться.

Между тем Гант ответил: «Предлагаем переговоры». Де ла Крус немедленно предостерег: «Безоговорочная сдача! Через пять минут открываю огонь!»

— А ведь команда может не подчиниться капитану, — Педро высказал свою мысль вслух и громко добавил: — Предупредите: любое сопротивление будет стоить жизни всему экипажу! Надеюсь, они поймут, что добровольная сдача обернется для них обменом на невольничьем рынке. Пленение в бою — рея или в лучшем случае кандалы.

Еще через несколько минут над шхуной был поднят белый флаг и она легла в дрейф.

Де ла Крус распорядился поднять на сигнальном фале приказ: «Ждем капитана, старшего помощника и боцмана!»

Вскоре от борта шхуны отчалил четырехвесельный ялик. Девото пошел к трапу встречать «гостей». Матросы засобирались было на палубе, чтобы поглазеть на пиратов, но Добрая Душа прикрикнул на них, и все отправились на свои боевые места.

— Прав тот, кто утверждает, что храбрый человек может совершить невозможное! — проговорил Тетю и тепло обнял де ла Круса.

— Идемте в каюту, Поль Эли. Я очень нервничаю. Антонио Идальго и Хуан, заходите и вы, — Педро толкнул дверь и направился к зеркалу, снял шляпу, надел парик, поправил шпагу.

Тетю видел, что де ла Крус не в силах скрыть свое волнение.

— Я бы на твоем месте, Педро, встретил их сидя.

В это время у трапа показался Гант. Внешний вид Ганта вызвал улыбку на устах Девото. В огромной темно-синей шляпе с ярко-красным бантом, в камлотовом кафтане с широкими лиловыми отворотами и манжетами в бежевую зебру, в васильковых плиссированных панталонах, прикрытых под кафтаном светло-желтым поясом в гармошку с темно-синей полосой вдоль, в бежевых чулках и коричневых башмаках на высоких цвета ночебуэны[83]каблуках с золотистыми пряжками, Гант был похож на жениха. «Ну, прямо попугай! Никак, на бал собрался вместо реи», — подумалось старшему помощнику, в то время как Гант рассуждал о своем: «Верну „Вакха“, золотые чаши, свою долю, полученную в Тринидаде. Приплачу, если потребует, „неустоечку“. Извинюсь! Взамен попрошу свободу. Что ему мое тело на рее? Особого признания не принесет. А „Вакха“ надо вернуть, и чаши обещал. Казну города пополнит. Вот это ему прибавит славы!»

В старшем помощнике Добрая Душа тут же признал одного из «любителей», интересовавшихся тогда в Кайоне картиной Веласкеса.

Все прибывшие на корабль были при оружии. Девото и Добрая Душа провели их в капитанскую каюту.

— Оружие на стол! — встретил приказом Красный Корсар вошедших пиратов.

Гант было попытался свою шпагу вручить в руки капитана «Каталины», но тот резким жестом указал на край стола, где уже лежали шпага, пистолет и кинжал в богатых ножнах и куда боцман, в котором Тетю узнал накинувшего ему на голову мешок в номере гостиницы, укладывал два пистолета и внушительных размеров кривой складной нож

— Мы готовы начать с наших извинений за те неприятности, которые доставили вам, — медленно начал Гант.

Он выглядел и смешно, и жалко, но был действительно страшен. Педро сразу показалось, что он прежде где-то видел лицо этого плюгавого коротышки. И тут же вспомнил: низкий, чуть скошенный назад лоб, длинный неровный нос с широкой переносицей между небольшими, глубоко посаженными глазами, прикрытыми густыми изогнутыми бровями. Сесар Борджиа, превзошедший в порочности неверности и жестокости своего учителя Макиавелли.

— Давайте по порядку, — произнес Красный Корcap, но капитан пиратов его перебил:

— Золотые чаши из собора Тринидада верну, отдам Веласкеса. Они в сохранности, в Кайоне. Вручу вам мою долю за Тринидад. Выплатим контрибуцию. Назовите сумму, — одним духом выпалил Гант, чем, откровенно говоря, привел в некоторое замешательство де ла Круса.

Педро поднялся. Медико и Фиксатор затаили дыхание.

— Начнем с начала! — сказал, как отрубил, Красный Корсар. — Седьмого ноября три года назад три корабля под вашим началом разграбили Тринидад, опустошили его, увезли с собой нескольких граждан. Среди них была голубоглазая девочка четырнадцати лет по имени Каталина. Где она? Что вы сделали с ней?

Гант промолчал в ответ, и было видно, что он искренне не понимает, о чем шла речь.

— Что стало с Каталиной, дочерью состоятельного коммерсанта Тринидада? — еще более жестким голосом спросил де ла Крус.

Гант пожал плечами и в недоумении развел руками, но тут же спохватился.

— А, да! Вспомнил, — и обратился к своему боцману: — Рефери[84], не ее ли взял к себе Боб?

— Так точно, мой капитан!

— Боб и присоединился-то к нам с условием, что первую красавицу берет на свой корабль, — это сообщил старший помощник Ганта. — Ты помнишь, Чарлз?

— Все ясно! Боб ее увез с собой.

Лицо Педро сделалось белее колпака Коко.

— Кто такой Боб? Где он? — севшим голосом спросил де ла Крус.

— Боб Железная Рука — американский пират. В последнюю минуту присоединился к нам со своей шхуной «Скорая Надежда». Где он сейчас? Один черт знает! — Гант исподлобья поглядел на Красного Корсара. — Большой любитель…

Пират не договорил, де ла Крус выхватил из-за пояса пистолет и разрядил его в потолок

— Замолчи, мерзавец! Застрелю! — И, посмотрев в сторону Девото, прокричал: — Девото, закончи дело!

В следующий миг Педро так двинул ногой дверь каюты, что она чудом не слетела с петель, и скрылся в спальне, из которой не выходил после целых три дня.

Девото задержал Ганта на «Каталине», а сам вместе с Рефери, Доброй Душой и командой, необходимой для разоружения пиратов, отправился на шхуну. Часть экипажа там же загнали в пустые трюмы, часть перевезли на «Каталину» и тоже засадили в трюмы. На шхуне не оказалось достойного трофея, но Гант в надежде на спасение своей жизни предложил удобный для каталинцев план, как им лучше получить «Вакха», чаши и контрибуцию. Все это находилось в доме дамы сердца Ганта в Кайоне.

«Каталина» и шхуна подошли к заливу, где был оставлен бриг Уильяма Дампса. «Хесус» стоял на месте. Красный Корсар не обманул решивших навсегда покинуть Америку, теперь уже бывших пиратов. Он отпустил их, снабдив провизией, однако прежде вывел из строя орудия и полностью разоружил команду.

Среди каталинцев возник было ропот — бриг стоил немало, однако Добрая Душа вразумил недовольных: «Кретины, или вы не уважаете своего капитана? Или он нашел Каталину, и мы больше не будем плавать? Кто сомневается, что с ним у нас будут не пустые сундуки, может мотать на все четыре стороны!»