Кремль 2222. Спартак - Константин Кривчиков

– Ты чего это выперлась… – начала было ключница. Но увидев расширенные зрачки Алены, замолчала.

– Что с ним? – спросила Алена, выставляя перед собой ладонь. Работники сделали несколько шагов и, косясь на Марфу, остановились возле девушки. Словно так и полагалось. Уж такой у Алены был взгляд – фенакодуса в прыжке остановит.

– Не знаю, – выдохнула ключница. По ее лицу текли крупные капли пота. – Сначала сознание потерял. А позже… Не понимаю я, вроде как уже не дышит.

– Давно?

– Нет. Считай, только что. Мы уже по коридору шли. Ну, наверное…

– Я поняла, – оборвала Алена. – Кладите его на пол.

Ведя диалог, она одновременно засунула кисть руки под ворот платья. Затем что-то резко рванула и вытащила, держа в двух пальцах, блестящий коричневый камушек.

– Это что у тебя такое? – ошалело спросила Марфа.

– НЗ на самый последний случай. В потайном кармашке лежал. Я это называю «слюдой». – Алена опустилась около Тима на колени и положила ему левую руку на область сердца.

– Ну как? – все с тем же ошалелым выражением поинтересовалась ключница.

– Никак. Не бьется. Его что, куда-то ранили? Или сильно ударили?

– Не похоже. Боюсь… – Марфа замялась.

– Ну?! – выкрикнула Алена. – Рожай быстрее!

– Я ему дала двойную дозу стимулятора, – выпалила ключница. – Иначе бы он… Но это очень опасно. Боюсь…

– Я поняла!

Алена оттянула Тиму нижнюю челюсть и с силой протолкнула между зубов «слюду». Тут же прокомментировала:

– Сейчас ему должно стать легче. «Слюда» оживляет кровь. Но этого недостаточно.

Она переместила кисти рук на грудь и стала надавливать на нее основаниями ладоней.

– Что ты делаешь? – спросила Марфа.

– Массирую сердце.

– А ты умеешь?

– Умею. Почему у него лицо в крови?

– Шла изо рта и носа. Я боялась, что вся кровь вытечет.

– Это даже хорошо, что кровь так сильно текла, – пояснила Алена, продолжая ритмично надавливать на грудную клетку. – Это понизило давление. Иначе бы у него мог повредиться мозг. И тогда – паралич… Так. Ты сможешь делать искусственное дыхание?

– Это когда воздух в рот вдувают?

– Ага.

– Смогу. Это я умею.

– Тогда давай. А то мне неудобно одновременно.

– Откуда ты столько всего знаешь? – спросила Марфа, примащиваясь около головы Тима. – Ты что – лекарь?

– Скорее, знахарка. И даже хуже.

– Как это – хуже?

– Да так, – вздохнув, произнесла Алена. – Это значит – ведьма. В третьем поколении. Только ты никому об этом не рассказывай. Ладно?

– Ладно. А ты приемам научишь?

– Научу. Если у тебя способностей хватит.

ОН брел сквозь клубящийся желтый туман, ничего не видя под ногами. Лишь чувствовал, как пружинит при каждом шаге почва. В отдалении проступали и растворялись в мареве черные развалины и такие же черные, обгоревшие силуэты деревьев. Иногда появлялись скелеты непонятных существ: люди – не люди, звери – не звери, вроде бы на двух конечностях и кости рук на месте. Но всё непропорциональных размеров, а черепа и вовсе ужасные – огромные, перекошенные, с раззявленными челюстями, из которых торчат в разные стороны кривые клыки. А в глазницах некоторых черепов мерцали багровые и розовые огоньки.

ОН постоянно ощущал, что рядом с ним кто-то находится, не отставая ни на шаг. Но не мог толком рассмотреть этого неизвестного – в плотной мгле прорисовывались лишь контуры, вроде расплывчатой тени. Лишь часть руки от локтя до кисти ОН видел четко и даже периодически пытался до нее дотронуться. Но не получалось, потому что рука сразу же ускользала, как будто ее владелец смещался в сторону.

Затем все изменилось. Вначале ОН почувствовал, что дорога пошла под уклон и утратила свою упругость. Ступни начали скользить и проваливаться, а желтая хмарь вокруг превратилась в густой голубоватый кисель. Через какое-то время ОН начал погружаться в него, как в трясину, но очень медленно. «Кисель» охватывал тело, становясь все гуще, и ОН уже не шел, а плыл, помогая себе руками.

ОН не осознавал, куда направляется, но различал вдали темное пятно. Оно неторопливо вращалось, напоминая по форме воронку водоворота. И постоянно увеличивалось в размере, словно багровое утреннее солнце, выползающее из-за горизонта. И вот вращающееся пятно уже заняло полнеба.

Надо что-то делать! – мелькнула испуганная мысль. Иначе ЕГО затянет в воронку. Но как спастись, если «кисель» успел превратиться в жидкий бетон и сковал движения – так, что ОН с трудом может пошевелиться? И дышать становится все труднее…

Вдруг над НИМ повисла та самая часть руки. Но теперь ОН четко разглядел, что она обрублена по локоть. Ладонь обрубка раскрылась, как будто предлагая: «Давай, хватайся, я вытяну тебя. Ну, смелей!»

ОН вскинул свою руку и крепко ухватился за протянутую ладонь. Та сжалась и потащила ЕГО вверх. ОН почувствовал, как плечи и грудь освобождаются от вязкого бетона, и ощутил, что становится легче дышать. Еще один рывок, какое-то мгновение, и ОН вырвется из этой жуткой ловушки.

Однако произошло другое. Чужая ладонь внезапно предательски разжалась, и ОН рухнул вниз. Последнее, что увидел, с головой погружаясь в густую трясину, были огромные буквы. Они сияли сквозь желтый туман, переливаясь голубовато-синим цветом, и ОН прочитал: И-В-А-Н.

Понимая, что сейчас захлебнется, ОН надрывно и жалобно закричал: «А-а-а!». И тут же закашлялся – судорожно, с хрипом и болью. А когда откашлялся, то услышал знакомый голос:

– Тим, Тим! Очнись, Тим! Это я, Алена!.. Ой, черт, больно!

Он ощутил, что сжимает чью-то ладонь, глубоко вздохнул и открыл глаза. Из тумана и полумрака выплыла светловолосая голова с размытыми чертами лица и сердито произнесла:

– Да отпусти же, больно!

Тим, наконец, узнал Алену и ослабил кисть. Девушка тут отдернула свою ладонь и, тряся ею в воздухе, воскликнула:

– Ты мне чуть руку не сломал, Тим! Вот и спасай тебя после такого.

– Где я? – прошептал Тим. Язык еле шевелился, с трудом вытаскивая из гортани слова, как тяжелые и шершавые камни. Во рту шуршало – так там было сухо.

– Слава Велесу, очнулся. Сначала выпей вот этого. Сможешь приподнять голову?

Тим не стал отвечать, потому что произносить слова было больно и неприятно, они буквально царапали горло. Вместо ответа он повернулся на бок и приподнял голову. Алена тут же подсунула ему кружку. Напиток оказался густой и горький, можно даже сказать – противный. Однако Тим сделал несколько крупных глотков, потому что уж очень хотел пить. После чего прохрипел: