Земля волшебника - Лев Гроссман

Погибало, но еще не рассталось с жизнью. Надежда, хоть и слабая, но была.

Квентин совершил посадку. Земля тряслась под ногами, в воздухе пахло дымом, слышался рокот и отдаленные крики. Ветер швырнул в лицо горсть раскаленного пепла.

Только теперь Квентин увидел, что за его руку держится Элис.

— Ты что делаешь? — крикнул он.

— Идиотку из себя строю. — Она даже улыбнуться сумела — первый раз в новой жизни.

Он тоже улыбнулся и наскоро обнял ее.

— Пошли искать Эмбера.

Пуговица высадила их прямо у городских ворот Белого Шпиля. Стена вокруг города наполовину обрушилась, ворота перекосились. Несколько замковых башен еще держались, но опасно раскачивались. Квентин показал на них Элис, она кивнула. Эмбер найдется, только если сам захочет того — а если захочет, то будет ждать их именно там.

— Я щиты ставлю, ты ускоряешься, — крикнула Элис.

Они оплели себя чарами, взялись за руки и вместе вбежали в ворота.

Город выглядел, как после бомбежки. На улицах пусто, жители убиты, разбежались или сидят в подвалах.

Квентин и Элис мчались с волшебной скоростью, срезая дорогу через развалины и груды щебенки. Однажды прямо на них рухнула каменная стена, но первоклассный щит Элис выдержал. Они стряхнули с себя тяжелые камни, перевели дух и побежали дальше.

Вот и наружная стена замка с подъемной решеткой. Сбавив ход, они впервые вошли туда вместе. Шансы, что Эмбер там, были очень малы — чайная ложка в акуле, как выразился бы Элиот.

Его там и не было — но был Амбер.

Квентин ни разу его не видел и еще неделю назад думал, что Амбер мертв, но никем больше это существо не могло быть. Он стоял посреди двора, как домашний баран, и щипал травку, проросшую между камнями.

— Я ждал вас много веков, — молвил он, не переставая жевать. — Сам с собой поспорил, что вы придете, и смотрите-ка — выиграл.

Квентин этого не планировал, но ему, в общем, годился любой из овнов.

— Но одного меня мало, — сказал Амбер, будто подслушав его мысли. — Нужны мы оба.

И мотнул рогатой башкой, подзывая их.

В других обстоятельствах Квентин еще подумал бы, идти или нет, но пристало ли медлить в последний день мира? Он подбежал к овну и, как тысячу раз в мечтах, сел на его широкую мохнатую спину. Элис, сев позади, обхватила его за пояс, Квентин запустил пальцы в серую овчину и Амбер тронулся с места.

Теперь Квентин понял, почему они все мечтали об этом. Амбер, слегка разогнавшись, подобрал под себя копыта и перелетел через стену замка, как корова через луну Пронесся, набирая скорость, по разрушенному городу и помчался, едва касаясь земли, через поля и реки.

Квентина, несмотря на катастрофические картины и всю тяжесть его миссии, переполняла странная радость. Он вернулся в Филлори вместе с Элис и ехал верхом на боге.

— Хей-хо! — вскричал Амбер, и Квентин ответил:

— Хей-хо!

Он любил этих двух овнов, когда еще только читал про них, не зная, что Филлори существует на самом деле. Потом он встретил Эмбера, и тот оказался совсем не таким добрым, сильным и мудрым, как изображал Пловер, — а когда Эмбер отправил его в изгнание, разочарование переросло в гнев. Потом Квентин научился принимать неизбежное и перестал злиться, но прежняя любовь так и не вернулась к нему. Лишь теперь он стал видеть овнов в их настоящем виде: странные, порой смешные негуманоиды с весьма ограниченной божественной властью — но все-таки божества, наделенные бесспорным величием.

Филлори между тем теряло последние силы. Пышная зелень увядала, люди и животные уже не дрались, а сбивались в стайки, как участники бурной вечеринки после полицейской облавы. Леса лежали, вывороченные с корнем. Звезды падали одна за другой — то быстро, как метеоры, то медленно и грациозно, мерцая и вращаясь на пути вниз.

Грохот, похожий на канонаду, возвестил о распаде самой земли. Трещины, бегущие по ней, превращались в каньоны. В самом глубоком из них показался Нижний Мир, где кишели мертвые, как бледные личинки в гнилом буреломе. Куски бывшего Филлори, больше не связанные друг с другом, расползались во все стороны. Амбер перелетал через бездны, в которых Квентин видел уже и звезды, перескакивал в черноте космоса с одного островка земли на другой. Впереди маячил один из таких островков: поле, пруд, дерево. На поле стоял одинокий Эмбер.

Амбер приземлился и пошел рысцой, чтобы сбросить скорость. Квентин и Элис спрыгнули. Он не переставал радоваться, что она с ним. Она верит в него — раньше верила. Это подкрепит его собственную веру в себя во время всего последующего.

Эмбер — непроницаемый, как всегда, но какой-то незащищенный среди разваливающегося мира — гляделся в окаймленный камышом пруд. Квентин впервые ощутил легкую жалость к старому рогачу.

— Эмбер, — окликнул он. Ответа не было. — Эмбер, ты знаешь, что надо делать. С самого начала, думаю, знал.

Квентин тоже знал. Осенило его совсем недавно, в филлорийском зале библиотеки, но накапливалось это довольно долго. Не зря же он размышлял так много о детях, родителях, силе и смерти. После кончины отца он обрел новую силу, Маяковский добавил еще. Рассказ Элис о зарождении Филлори тоже начинался со смерти богини. Самая древняя из историй, глубочайший из всех родов магии. Филлори может еще ожить, но за это нужно заплатить свою цену, и цена эта — священная кровь. Во всех мифологиях говорится одно и то же: гибнущий мир может оживить только смерть его бога. Божественный парадокс — смерть бессмертного — гарантирует воскрешение мира на сто процентов.

— Время пришло, Эмбер. Птица не вернется к тебе, заклинание утрачено. Остался лишь один выход.

Старый баран моргнул. Он все слышал.

— Я не говорю, что это легко, но ты ведь все равно умрешь вместе с Филлори. Сам знаешь. Счет пошел на минуты. Отдай свою жизнь, пока в этом еще есть смысл.

Самое грустное, что Эмбер как раз это и собирался сделать. Он хотел утопиться, как его предшественница, но никак не мог набраться решимости. Дожидался, когда к нему придет мужество, а его мир тем временем рушился.

Хватило бы мужества у самого Квентина? Как знать. Но если Эмбер так и не решится, Квентину придется ему помочь.

Человек, убивающий бога? Невозможно по определению, но если Филлори можно спасти только так, должен быть способ. Для этого и нужна магия — больше ни для чего.

Когда Квентин сделал несколько шагов к пруду, бог поднял на него обезумевшие от страха глаза. Ноздри у него раздувались. Квентин любил и жалел его как никогда, но это ничего не меняло.

Он ждал вдохновения, но оно пришло не к нему, а к Элис.

— Теперь твоя очередь. — Сказав это, она укусила себя за тыльную сторону левой руки и коснулась окровавленными костяшками щеки Квентина.

Квентин не знал этого заклинания и понимал, что никогда уже не узнает — вникать в технические детали он сейчас просто не мог, — но Элис однажды уже проделала это у него на глазах. Она произнесла слова, и на его руках вздулись мускулы, а кожа загрубела и превратилась в броню. Ноги, как два столба, подняли его ввысь, шея вытянулась, из позвоночника вырос хвост. Лицо преобразилось в звериную морду, никчемные зубы всеядного существа заострились, с ногтями произошло то же самое. На хребте вылез костяной гребень — ощущение, как будто тебе спину чешут, даже приятнее. В брюхе вспыхнул огонь. Квентин-дракон разверз пасть и проревел сотканное из огня слово, готовясь спалить к такой-то матери бессмертного Эмбера.