Лошадь. Биография нашего благородного спутника - Венди Уильямс

На моих глазах родители подсадили детей на спины коней. Готовясь к соревнованиям, ребята начали разъезжать по кругу, распевая народные песни, поощряющие коней к отважной лихой скачке. Наконец дети и кони собрались в конце длинной открытой и ровной луговины. Оттуда и начались скачки. Взрослые на мотоциклах последовали за детьми – затем, чтобы с ними не случилось ничего плохого.

Соревнующиеся в один миг растворились в облаке пыли. Через несколько минут никого из них уже не было видно, и все зрители вернулись к борцам, состязания которых еще не закончились. Принесли угощение. Зрители нежились на солнышке. Борцовские поединки продолжались. Дети еще не вернулись. Борцовские поединки шли и шли. Люди занялись разговорами. Дети по-прежнему не возвращались.

Примерно через час на горизонте замаячили в пыли несколько лошадей и всадников. Потом появились другие всадники и взрослые на мотоциклах. Выходило, что все в порядке и ни один ребенок не упал и не поранился. Кони, как один, шли галопом.

Когда первые всадники приблизились к линии финиша (где она в точности находилась, я к этому времени еще даже не поняла), всадники с особым пылом взялись за кнуты. Монгольские скачки допускают разные методы, и я видела, что некоторые ребята ударяют арапниками не лошадей, а конкурентов, которые совершенно не были этим расстроены.

Одна за другой финишировали лошади. Победителя приветствовали без особого пыла: просто вежливо похлопали. В скачках борются за победу, однако важны они не только этим – на праздники собираются члены разъехавшихся в разные стороны семей, люди обмениваются информацией о том, где в этом году были пастбища лучше и каковы ныне цены на лошадей.

* * *

Кони всегда были предметом особенного интереса монголов на протяжении всей их зафиксированной истории, в частности с начала XIII века, с дней Чингисхана. Его конные воины прошли весь путь от Кореи до Вены. Империя продержалась еще несколько веков, так как монгольские всадники переносили вести по всей ее территории, примерно в той же манере, как верховые «Пони-Экспресс» доставляли в XIX веке почту из Миссури по всей Великой равнине через Скалистые горы в Калифорнию. И монгольские гонцы эпохи Чингисхана меняли своих лошадей таким же образом, как это делали всадники «Пони-Экспресс» на станциях, устроенных вдоль пути.

Домашняя лошадь в Монголии наших дней столь же важна, как в прежние времена. Она воспринимается как нечто, объединяющее нацию. Монгольские пастухи содержат разных животных, в том числе верблюдов, яков, коз и овец. Однако самая важная роль принадлежит лошади. Монголию можно назвать «страной, не знающей заборов», и домашние лошади пасутся на воле. Крупную и мелкую живность стерегут, но лошадей предоставляют самим себе, хотя люди время от времени проверяют, все ли у них в порядке. Тем не менее, как и в Галисии, каждая лошадь принадлежит конкретной семье. Когда кто-то из монголов собирается ехать верхом, он ловит в косяке лошадь, взнуздывает ее и привязывает возле своей юрты. Он может ездить на этой лошади в течение нескольких дней, оставляя ее у своего жилища, когда она не нужна ему. Все это время, конечно, лошадь кормят и поят. По прошествии нескольких дней, решив, что лошади пора отдохнуть, хозяин возвращает ее в семейный табун и берет оттуда другую.

Невзирая на столь непредсказуемый характер использования, монгольские верховые кони известны преданностью своим всадникам. На пастбище они проводят время с табуном, но когда их забирает оттуда владелец, держатся возле него. История и народные сказания Монголии полны рассказов о подобной верности лошадей. Преданными бывали не только лошади всадникам, но и всадники своим лошадям: воины привязывали волосы из грив коней к оружию, и «ветер в развевающихся прядях конских грив будоражил мечты воина и вдохновлял его идти навстречу судьбе»[201], как пишет Джек Уэзерфорд в своей замечательной книге «Чингисхан и рождение современного мира».Любимых лошадей часто украшали, вплетая им в гривы синие ленты.

Чингисхан прекрасно знал, что его успех зависит от лошадей. Когда монголы захватывали город, он требовал в качестве знака покорности прежде всего фураж для своего войска. На своих выносливых коньках – их было по пять на каждого воина – монголы могли бы покорить всю Европу, однако они остановились там, где кончились пастбища, как пишет Уэзерфорд. Без травы, эквивалентной нефти в нашем современном мире, они не могли продвинуться дальше.

Никакие полки и рати на всем протяжении Азии от ее восточного побережья до самой Европы не могли остановить натиск монголов, однако это сделало изменение экосистемы. Оказавшись вне степей, в которых монголы процветали вместе со своими конями, армия Чингисхана остановилась. И тем не менее эта опиравшаяся в своем существовании на коней империя создала Pax Mongolica[202]. Процветали торговля и ремесла. Монгольские администраторы, которым в общении между собой помогали кони, старались изгнать коррупцию с необозримых просторов Центральной Азии. Они даже стандартизировали систему мер и весов. И если наместников хана нельзя назвать мягкими властителями – монголы вырезали непокорных целыми деревнями, – конные воины принесли новый порядок в прежде хаотичный регион.

На западный взгляд, сила и энергия этих лошадей, создавших могучую империю, кажутся удивительными. Домашние монгольские лошади намного меньше чистокровных и кажутся нам заморенными голодом. Даже в конце сытного лета на их боках нет жира. В них незаметен блеск. Однако они сильны. В скачке на километр у них нет ни единого шанса против чистокровных лошадей, однако, если гонка продлится несколько часов, победят именно они. Чего уж говорить о том, если скачка затянется на дни (на лошади едут, дают отдохнуть, гонят снова и снова). Монгольских лошадей красотками не назовешь, и их не учат тонким движениям, однако они упорны и во время мирового владычества Монголии были весьма эффективны. В многочисленных сражениях времен Чингисхана крохотные степные лошадки побеждали рослых лошадей Запада.

* * *

Монголы всегда полагали, что одной из причин крепости и выносливости их лошадей является кровь тахи, текущая в их жилах. Верно оно или нет (вопрос этот не изучался), однако подобное убеждение вызвало некоторые сложности при реинтродукции тахи. Банди Намкаю и Питу Виту пришлось потрудиться, чтобы уговорить монгольских заводчиков не пробираться украдкой в Хустай со своими кобылами, чтобы случить их с жеребцами тахи. Проезжая по парку с Питом, мы несколько раз замечали домашних лошадей посреди косяков тахи. Ему пришлось обратиться к служителям парка, чтобы они вывели лошадей за пределы охраняемой территории.

Такова одна из многих трудностей, с которыми приходится сталкиваться службам Хустая. Сперва, как это ни удивительно, было необходимо вписать новоприбывших тахи в монгольские пастбища, куда более просторные, чем те, к которым они привыкли. Даже с учетом приготовления для лошадей акклиматизационных полурезерватов выживание тахи в Хустае сначала ставилось под сомнение.