Война для Господа Бога - Илья Те

Но снова почти десяток бронебойных бойцов поднялся из вскопанной снарядами земли. Остаток легиона вылез из котлованов, встал строем и с неумолимостью стихии двинулся к сгрудившимся в центре двора мушкетерам.

Проклятье! – подумал Гордиан. – Похоже, нам все-таки придется сдохнуть сегодня. Двигаясь, как в тумане, он выкрикивал команды и видел, как его измученные, но по-прежнему бравые стрелки судорожными резкими движениями, двигаясь как заведенные механизмы, в страшной спешке прочищают стволы кулеврин и подносят снаряды.

И понимал – не успеют: слишком коротко расстояние, слишком медленно перезаряжаются орудия. Еще несколько мгновений – и легионеры вырвутся из узкого прохода, обрушив свои огромные мечи на мушкетеров, которые не в силах противопоставить им ничего кроме мужества и готовности к смерти.

Но знакомый звук внезапно вырвал его из багрового тумана, в котором плыла голова.

– Огонь! – услышал он вновь не голос, а рык Самсона. Гулко ухнули с крыш мортиры, но их мощные ядра вонзились не в плечи и головы легионеров – те ушли уж достаточно далеко, чтобы бить по ним прямо сверху, – а в стены зданий по обеим сторонам изуродованного взрывами прохода.

Тяжкий гул прокатился вокруг. И мрачные тяжелые фасады обоих строений медленно рухнули, пластами, этаж за этажом.

И Гор понял. Чтоб не палить «по косой» в спины продвинувшихся вперед легионеров, Самсон решил ударить наверняка. Его стрелки навели мортиры с осадными ядрами не на оставшихся киборгов, попасть по которым из примитивных орудий было необычайно тяжело, а на основания противоположных зданий. С крыши правого он велел палить по фундаменту левого строения и наоборот. Тяжелые осадные ядра, пущенные с высоты, разворочали внутренности обоих домов. Пять многотонных этажей разом обрушились на остатки Священного легиона. Вместе с ними с крыш полетели железнобокие мортиры и их стрелки, их ядра и пороховые заряды. Страшный взрыв, слившийся со звуками разрушающихся строений, накрыл мушкетеров Свободы. А когда дым и пыль рассеялись, кулеврины уже были перезаряжены и готовы к встрече, на случай, если кто-то из рукотворных чудовищ остался в живых.

Гордиан выждал несколько минут, но руины безмолвствовали – Священный легион пал.

Оставив артиллерию наблюдать за остатками зданий, Гордиан созвал к себе автоматчиков и кинулся расстреливать спрятавшихся за развалинами гвардейцев кардинала…

Тысяча гвардейцев следовали за Священным легионом почти вплотную. Впереди двигались тонкой цепью спешенные гвардейцы с мушкетами, а за ними – кавалеристы. Сначала ударный отряд Амира перемещался в рассыпном строю для уменьшения потерь от возможного мушкетного огня, однако перед двумя огромными зданиями, закрывавшими вход в поместье, всадники перестроились в плотную колонну, чтобы пройти сквозь проход, образованный стенами этих строений.

Амир, уверенный в том, что схватка практически закончена и от победы его отделяет всего лишь шаг, следовал впереди отряда, всматриваясь вперед, дабы не упустить проклятого Фехтовальщика, которому оставалось одно – искать спасения в бегстве. Внезапные и резкие залпы мортир с крыш и мансард застали Его преосвященство врасплох. Такого поворота событий Амир не ожидал, поскольку, наблюдая из космоса, знал: все картауны оставлены его врагом на поле после схватки с автоматчиками, кулеврин очень мало, а мортиры годятся лишь чтобы стрелять навесом.

Увидев, как неуязвимые легионеры один за другим превращаются в груды скомканного металла с сочащимися из щелей внутренностями, он чуть не поддался панике. Но легионеров не зря называли «священными» – под чудовищным огнем почти десяток киборгов устоял и вышел из зоны обстрела с крыш. Еще несколько мгновений – и они должны были смять обессиленных сервов, стоявших прямо перед ними внутри открывшегося внутреннего двора. Однако тут грянул новый взрыв, и кирпичный обломок, слетевший с высоты почти двадцать метров, ударил кардинала по голове.

* * *

После уничтожения Священного легиона схватка длилась недолго. Вооруженные автоматами стрелки Тринадцатого пророка резво перебрались через обломки и выкосили пытавшихся атаковать их в конном строю гвардейцев менее чем за несколько минут. Тела в роскошных алых накидках усеяли развалины только что рухнувших зданий и окружающие их виноградники.

Впрочем, большая часть красноплащников, пущенная в обход места сражения, по всей видимости, с целью пресечь возможное хаотическое бегство сервов после взятия внутреннего двора, все же ушла. Их оставалось почти три тысячи человек, но Гор не жалел. «Ударные» всадники кардинала, брошенные на штурм внутреннего двора, и большая часть спешенных стрелков были либо скошены автоматными пулями, либо сдались на милость победителя. Всех сдавшихся согнали в кучу в центре разрушенного поместья и разоружили, отбирая не только мушкеты, но и множество вещей, которыми гвардия запасалась, выезжая на войну. Изысканные кинжалы, даги, пистолеты с позолотой, ремни, стилеты, маленькие седельные секиры – все это во множестве изымалось у горемычных вояк, брошенных своим кардиналом в самое пекло огневого боя.

Кстати, отсутствие самого кардинала среди согнанных в круг пленных очень настораживало Гордиана, ведь по всем свидетельствам выходило, что Амир вел свой ударный отряд сам. Взяв пару сговорчивых гвардейцев для опознания и нескольких мушкетеров, Гор спешно отправился на поиски Его преосвященства и после недолгого брожения по обломкам и перед ними обнаружил искомое тело.

Амир валялся возле лошади, в несколько неестественной позе, но не настолько неестественной, чтобы можно было сделать вывод о переломе позвоночника. Гор перевернул потенциальный труп на спину и приложил два пальца к шейной артерии.

Пульс определенно прослеживался. Кардинал был жив.

«Можно начинать верить в собственную святость, – подумал тогда Гор, – надо же как везет». Он велел отнести Амира в центр полуразрушенной позиции, связать и беречь как собственную печень. Поговорить с главой Бургосской курии можно будет утром, когда тот придет в себя. Пока же имелись и другие дела.

Утро, впрочем, не заставило себя ждать. Всего через полчаса заалел рассвет, и стоящий рядом Никий тронул Фехтовальщика за руку. Апостол рабов обернулся и сквозь прищур глаз увидел, как на вершины холмов, словно ангелы в лучах восходящего солнца, выезжают конные отряды.

Над всадниками реяли синие знамена Армии Свободы – это двигались авангарды Крисса.

Кардинал Амир сидел на диване в позе, которую в первый момент можно было принять за расслабленную. Если бы не кровавые проломы в зубах, зияющие во рту, а также перебинтованные пальцы руки, только что отбитые молотком, можно было подумать, что он всего лишь отдыхает на подушках.

С некоторых пор Гор сделался довольно грубым человеком и не любил молчаливых собеседников. По счастью, несмотря на долгую жизнь, славное офицерское прошлое, высокую церковную должность и видимую властность поведения, Амир не оказался стоиком. Он сдался быстро, его даже не пришлось пугать калеными прутьями и углями, специально приготовленными Никием на этот случай. Десять минут работы в местной столярке – и все. Его высокопреосвященство стал необычайно говорлив и добродушен.