Последняя истина, последняя страсть - Татьяна Степанова

В Староказарменске Катя собрала в своем номере вещи, загрузила их в машину и расплатилась на ресепшен отеля. Было уже очень поздно, когда она подъехала к отделу полиции. В дежурной части – бессменный Ухов за пультом.

– Семен Семенович, у вас не найдется плотного конверта для документов?

Ухов нагнулся и достал из нижнего ящика пульта дежурного большой крафтовый конверт.

В машине Катя положила в этот конверт папку с оригиналами и заклеила его.

Ехала по ночному Горьковскому шоссе домой – в Москву, оставляя Староказарменск и его тайны позади. Однако…

Она смотрела на конверт, что лежал рядом на сиденье. Оригиналы… А Кабанова отдала тогда Вилли копии… Но ведь копий можно сделать не одну. А две? И больше?

На следующий день она разбиралась с накопившимися делами в Пресс-центре, писала заметки. Рассылала мейлы. Крафтовый запечатанный конверт лежал в ящике ее стола. В пять вечера она открыла Whats App – тот их короткий разговор с НИМ… Написала новое сообщение: «Сегодня в 20.30 у клуба Б.Б. Кинг».

Гектор ответил сразу: «Не опоздаю ни на минуту».

Катя не стала даже домой заезжать, чтобы переодеться, продолжала тихо работать. К старому клубу, знававшему лучшие времена, но все еще державшемуся на плаву, она приехала на такси чуть раньше. И увидела Гектора. Он стоял у дверей – в своем черном костюме, привычно сунув руки в карманы брюк. Было заметно даже издали, что он сильно волнуется. Ждет ее.

Катя расплатилась с таксистом, забрала сумку, где лежал крафтовый конверт с документами, и пошла ему на встречу.

– Привет. – Он увидел ее.

– Добрый вечер, Гек.

Вторник – мертвый день клубной жизни. Они были практически одни в сумрачном зале, исписанном граффити знаменитых музыкантов. Сели за столик.

– Мятный капучино, два. – Гектор заказал это официанту, не сводя с Кати глаз.

Оба они представляли собой, наверное, странное зрелище для бесшабашного клуба в своих офисных строгих костюмах, Катя тоже ведь была одета в черный брючный костюм и белую рубашку…

– Я не ожидал… я так рад! – признался он. – Катя, я хочу вам сказать…

– Я позвала вас сюда, чтобы отдать вам это. – Катя достала из сумки крафтовый запечатанный конверт, протянула ему. – Это оригиналы документов. Я забрала их у Кабановой вчера.

Выражение его лица сразу изменилось. Если прежде он чуть ли не светился от счастья, то теперь словно погас. Скулы обозначились очень резко.

– Спасибо. А что дали ей взамен?

Катя рассказала ему все. Про Ульяну и ее признание в убийстве. И про аудиозапись.

– Это дело никак не закончится, – сказал Гектор. – Встречные признания… Им обоим надо быть стойкими. А что с убийством Аристарха Бояринова?

– Ни Ульяна, ни Петя его точно не совершали. Кабанова считает, что его убрали свои… то есть ваши из отдела, как ненужного более посредника.

– А у вас есть какие-то версии, Катя?

– Не хотелось бы об этом говорить сейчас, Гек.

Он смотрел на нее. Теперь она опустила глаза. И спросила:

– Вы сюда с работы?

– Да. Рапорт написал на увольнение.

– Вы уволились? Чем же вы теперь займетесь? И как же Троя?

В этот момент клубный джаз-оркестр на танцполе очнулся от спячки и начал программу. Заиграл блюз.

– Есть лишь одна вещь, которую я умею делать хорошо, не считая игры в покер. – Он улыбнулся. – Посмотрим. Трою можно оберегать по-разному. Есть другие способы. Может, наш незабываемый Фима Кляпов, закончив свой полугодовой медовый месяц, соберет под свои знамена кулинарный техникум имени себя и двинет куда-нибудь в Африку «заниматься аудитом нефтепроводов, морских платформ и алмазных шахт». И возьмет меня в качестве менеджера по наемному персоналу под ником полковника Тангейзера.

– Вы не Тангейзер, вы – Гектор. Он был всегда самым любимым моим героем в «Илиаде» с детства. Я всегда хотела, чтобы он остался жив. Убила бы всех, и богов, и смертных, кто издевался и мучил его… тащил его за колесницей…

Гектор встал из-за стола. В этот миг клубный оркестрик заиграл тот самый блюз-соул Back to black.

Гектор снял пиджак, оставшись в одной белой рубашке, взял Катю за руку.

– Еще один танец подарите мне, Катя. Уже зная, что я вот такой… Покалеченный. Никчемный.

– Гек!

На пустом танцполе, где они были единственной парой в сумраке приглушенных огней, он сразу обнял ее. Катя оказалась в кольце его рук. Он словно защищал ее от всего, прижимал к груди, так, что она слышала стук его сердца.

– Музыка та же самая…

– Да… Катя… Катенька…

Он был горячий, словно его сжигала температура под сорок. Хотелось приложить ладонь к его лбу. Он смотрел на Катю, не отрываясь. Словно впитывал ее по капле. Его глаза… все можно было в них прочесть, все…

Ресницы его затрепетали… Тело его как скала. Как несокрушимый гордый утес. Он наклонился к самым губам Кати…

И резко выпрямился. Отпустил ее.

– Мы с танцами сейчас закончим, ладно?

– Да, конечно. И мне домой пора, Гек.

В его «Гелендвагене» они молчали. Катя отметила – он не спросил адреса, просто повез ее домой. Он многое про нее знает. Как, впрочем, и она теперь про него. И правда, они – одного круга. Одного поля ягоды.

У Катиного дома на Фрунзенской набережной они вышли из машины.

– Спокойной ночи, Катя.

– Гек, берегите себя. Всегда. Везде. Берегите себя!

– А зачем? – Он пытался усмехнуться, но у него не получалось.

– Потому что… если мои слова для вас что-то значат, это мое желание. Я так хочу, Гек!

– Тогда буду стараться. Я тоже хочу вас попросить, Катя. Если вдруг произойдет что-то серьезное… помощь понадобиться… не обращайтесь к тому, кто будет с вами рядом и кого вы сами полюбите… Обратитесь ко мне. Я сделаю все лучше и быстрее. Договорились?

– Да, Гек.

– Ваш номер у меня. И мой – у вас. Я могу сменить десяток номеров, но этот наш канал связи с вами останется неизменным. До тех пор, пока я дышу.

Он взял ее за руку.

– А мой последний вздох – тебе.

Поцеловал в запястье. Прижал ее руку ко лбу. И отпустил.

У подъезда Катя оглянулась – он стоял у машины и смотрел, как она уходит от него.