Дело чести - Лев Пучков

Можно было прыгать от радости и обнимать гостеприимного парнишу, подозрительно наблюдающего за мной в течение беседы и недовольного оттого, что он так и не понял ни слова. Единственное, что смутило меня в нашем разговоре, это искреннее высказывание славного представителя могущественного полумафиозного клана: «Я все сделаю для тебя, мой славный докер, — даже из разряда невозможного. Но если окажется, что ты меня обманул, я тебе не завидую… То, что ты умрешь страшной смертью — это само собой разумеется. Но перед этим ты успеешь тысячу раз пожалеть, что решился на такой мерзкий поступок…»

— Алло? Это 5-35-16?

— Да, это Служба национальной безопасности, — важно ответил приятный женский голос — наверно, самой нравится, как грозно звучит!

— Дай Гасана Дудаева. Скажи — знакомый звонит.

— Одну минуту…

Нет, я вовсе не настолько груб, чтобы вот так по-хозяйски, барственно давать распоряжения незнакомой телефонистке и при этом обращаться к ней на «ты». Ситуация заставляет. По голосу я не сумел определить, каков возраст дамы, потому засомневался, как обзывать ее — женщиной или девушкой (здесь это, как говорят, две большие разницы, если вы не родственники), а вежливо-нейтральное обращение «вы» в чеченском языке отсутствует: такие мелочи своенравные дети гор игнорируют.

С полминуты играла компьютерная музыка, затем раздался уверенный баритон:

— Да, Гасан слушает.

Ну вот — опять баритон. Отчего-то в последнее время мне в присутственных местах всегда попадаются баритоны — и непременно уверенные в себе, прямо-таки наглые какие-то. Ох и не люблю я таких!

— Салам, Гасан, — важно пробубнил я, поправив за правой щекой заблаговременно припасенный шарик для пинг-понга, и сообщил, будто нечто само собой разумеющееся:

— Это Мага. Как сам?

— Салам, Магомед, салам, дорогой! — лживо обрадовался Гасан и с ходу начал петь:

— Как здоровье, как семья? Не болеешь ли? Горит ли твой очаг?

Я почти физически ощутил, как заскрипели шестеренки в аналитическом устройстве моего собеседника, которое пыталось по ходу дела выудить какое-то подобие ответа на закономерный вопрос: а кто, собственно, этот Мага?! Я бы, например, позвони мне кто вот так, непременно признался бы, что не помню никакого Магу и вообще… Но, перефразируя известное изречение, следует помнить, что Кавказ — дело не просто тонкое, а тонюсенькое до крайности. Я моментально представил себе этого Гасана: этакое хитромудрое сочетание — чеченский кагэбэшник старой школы, на полном серьезе намеревающийся мило побеседовать с незнакомым человеком и выудить у него кучу полезной информации, создав у собеседника иллюзию приятельских отношений. Ну ничего, пусть себе. Пока он там загогулины выписывает, я аккуратно загружу его.

— Слушай, Гасан, — у меня такой материал есть! Бомба! — Сообщив это, я посмотрел на часы: стрелки новенького «Ориента» показывали семнадцать тридцать две. Если я не ошибаюсь, именно с этой минуты нашим разговором должны заинтересоваться компетентные ребята из соответствующих структур. Особо разглагольствовать времени нет: если «прослушка» работает в прежнем, доперестроечном режиме, минут через пять-семь в номер могут вломиться здоровенные парни в полувоенном прикиде и с ходу начнут интересоваться, какого черта я тут делаю.

— Что за материал? — моментально насторожился мой собеседник. — Насчет чего материал?

— Компромат на кое-кого из правительства. Очень высокопоставленные люди! За такие вещи можно не то что с поста снимать — расстрелять мало…

— А почему ты ко мне обращаешься с этой информацией? — враз поскучневшим голосом спросил Гасан, очевидно, обзывая меня мысленно ишаком и еще чем-то в том же духе: сведения такого характера по телефону мог передавать только законченный дегенерат, не имеющий представления о тотальной шпиономании, царящей в суверенной Ичкерии. — Знаешь, это вроде бы того… не по моей части… И вообще, насчет всего, что касается правительства… э-э-э… знаешь ли…

— Знаю! — вдохновенно выдал я. — Я знаю, что ты порядочный, честный и… не трус! Тут такая компра — через одного расстрелять можно!

— Да, Мага, — ты все такой же… — дребезжащим смешком рассыпался голос Гасана. — Неуемный, деловой… Когда мы с тобой в последний раз виделись?

Ara — хитрый дядька запустил пробный шар, начал аккуратно прощупывать! Ну и мы вам — нате:

— Да ты что, забыл, что ли, Гасан? С 19 по 25 декабря прошлого года мы с тобой… не помнишь?

— С 19 по 25 декабря? — переспросил Гасан.

— Именно, — подтвердил я и замер, затаив дыхание. Ну и какова будет реакция? Сейчас выяснится — приплел Братский для красного словца про объединенную комиссию по расследованию массового убийства или действительно в припадке сентиментальности посвятил меня в реально существующий факт. Сейчас будет понятно, как мне жить далее: бежать сломя голову из-под импортного крыла или плодотворно работать далее в избранном направлении…

— А-а-а, это в объединенной комиссии, в Халашах, что ли? Как же, как же… — оживился Гасан.

Я чуть от радости не подпрыгнул. Есть! Попался, дядя! Братский, разумеется, сволочью был во многих аспектах, но тут он явно не соврал — теперь я в этом был уверен.

— Слушай, Мага, никак не могу запомнить… ты у нас кто по нации — не еврей, случайно? — шутливо подхихикнув, спросил Гасан.

Да, действительно — кто же я по нации? Шариком можно изменить лишь голос: запихай в рот хоть бильярдный набор из чугуна, акцент от этого, увы, не исчезнет. А, судя по акценту, чеченцем я быть никак не могу — надо здесь родиться и вырасти, чтобы твоя речь не отличалась от говора коренных жителей.

— Да, наверно, аварец. А кем же мне еще быть? — в тон собеседнику ответил я, лихорадочно соображая, в какую сторону вильнуть задницей, если вдруг Гасан сейчас ляпнет что-нибудь на аварском: по старой доброй традиции, на Кавказе сотрудник госбезопасности зачастую владел несколькими языками коренных народов — для удобства в общении.

— Молодец, Мага, — похвалил меня Гасан. — Я рад, что представитель братского народа так хорошо знает наш язык — я тебе еще тогда говорил… Ты где остановился?

— Как где? У кунаков, естественно, — сообщил я, как нечто само собой разумеющееся. — Завтра-послезавтра гуляем, тебя в гости приглашаем — как обычно… Но сначала — о деле. Я тебе без всяких шуток говорю — информация очень важная. У тебя телефон с защитой, нет? Если да, давай я тебе кое-какие наметки дам, у тебя глаза на лоб полезут. Короче, тут такая…

— Стоп! — торопливо и как-то нервно крикнул Гасан. — Погоди, дорогой, погоди… Не надо. По телефону не надо. У нас тут небезопасно… э-э-э… знаешь, могут спецслужбы вражеские прослушивать и так далее. Давай лучше встретимся и поболтаем, так будет надежнее. Идет?

Ara! Задергался, груздь! Зашевелился! Груздь — это такой хитрый гриб: он не хочет в кадушку, а потому прячется под землей. Надо быть очень опытным грибником, чтобы обнаружить его и отправить в корзину. Ваш покорный слуга — грибник еще тот. Так что напрасно Гасан жжет калории, пытаясь изменить ход событий. А насчет этих пресловутых «спецслужб» мы в кypce, недаром трудились определенный срок под руководством дяди Толи Шведова — настоящего профи без скидок на условия и обстоятельства. Мы в курсе, что каждый сотрудник СНБ зорко следит за соседом по кабинету; двое в одном кабинете подслушивают соседние апартаменты; отдел № 1 пасет отдел № 2, и так далее — старый принцип советской поры «чем громче стук, тем круче рост» остался и по сей день незыблемым постулатом функционирования гэбэшной системы. Так что, Гасан, держи залипуху № 2: