Последний Эсхатон - Спутник

Темница вновь разрушена

Отныне чтим мы лишь тебя

Ты наша мать, прошедшая невзгоды

Но вечности тебе не отыскать

Ведь жизнь твоя лишь капля в море

Девушка положила книгу на место. Она не и не могла понять, что пугало её больше: что книга оказалась на самом деле не пуста, или то, что выступившее стихотворение было написано на имперском языке, и переводить его не требовалось.

За алтарем открылся проход, в который начала заливаться вода. Эмелис опасливо подошла к нему. За проходом виднелся тусклый свет. Эмелис решила пройти внутрь, и вдруг поняла, что это было что-то вроде большой вентиляционной шахты, так что она просто свалилась в воду.

Приходя в себя, она быстро провела диагностику гидрокостюма. С ним всё было нормально, и с самой девушкой ничего не случилось, но подняться наверх она уже не могла. Значит был лишь один путь — вниз. Девушка нырнула под воду, и сразу увидела люк, через который аккуратно пролезла. Она оказалась на одном из нижних этажей Эсхатона, как ей подсказывало Вечное сердце. Люк за ней закрылся намертво.

Эта комната была чем-то вроде дезинфекционной комнаты, однако Эмелис не обстреливали горячим водяным паром. Комната лишь нагревалась до такой степени, что остатки красной воды на гидрокостюме начали высыхать.

Всё и везде функционировало, и было такое ощущение, что в этой скрытой части Эсхатона каким-то образом сохранилась вся энергия. Затем она разглядела небольшие скопления биомассы, связанные между собой одной сетью. Это внушало надежду.

Автоматические двери открылись, и Эмелис прошла через них в колоссальную по размерам комнату, занимающую целый этаж. Вся она была усеяна биомассой и огромным серверным оборудованием в несколько десятков рядов, в который эта сама биомасса и пролезала, будто что-то ища внутри. На секунду Эмелис ощутила головокружение и тошноту, но всё сразу прошло.

А потом на неё уставился глаз, выросший из отростка биомассы, который почти сразу затянулся обратно вовнутрь. Мать живого фитоценоза всей галактики была жива, и обосновалась в этом странном месте, которое было основной базой данных Эсхатона. Эмелис заметила вдали шевеление, и направилось к нему. Ряды серверного оборудования начали становится всё многочисленнее и многочисленнее, а сама комната, как потом оказалось, и вовсе имела форму правильного треугольника, и это самое шевеление происходило в одном из его углов.

Наконец Эмелис смогла разглядеть Мать. Существо было втрое больше того, которое она встретила на безымянной планете после битвы с Уроборосом, и оно почти не помещалось в этот угол. Чем ближе к Матери — тем более твердой и многочисленной становилась биомасса.

Эмелис стояла очарованная. Несмотря на то, что она не знала, что будет в дальнейшем, она ощущала небывалое спокойствие, словно прямо сейчас летит в небесах, и ничто её не тревожит.

— Человек! Я любезно тебя приветствую, здравствуй! Искреннее почтение сосуду Вечного сердца, спасителю своего и моего вида! Ещё раз привет! — зазвучало в голове у Эмелис. У Матери был женский голос, что было неожиданно.

— Мать…

— Нет, зови меня Альма-матер. С латинского языка это словосочетание означает «кормящая мать». Ведь дети мои всё ещё несмышлены.

— Альма-матер…

— Да. Альма-матер. Хорошо, что ты всё-таки пришла ко мне. Ты ведь не против, что я просмотрела всю твою память, и прожила всю твою жизнь?

Эти слова вернули Эмелис на землю. Теперь ей стало беспокойно.

— …Что вы сделали?

— Ах, извини. Возможно, это прозвучало слишком резко или агрессивно. У тебя, должно быть, по прибытию сюда, закружилась голова. Вот в этот момент я и проникла в твой разум, вытащила из него всё, что могла осознать сама, скопировала всю твою сущность и прожила твою жизнь как свою собственную.

Эмелис неловко промолчала.

— Ну хорошо. В следующий раз я так делать не буду, прости. Я посчитала что это сблизит нас двоих, и я смогу адаптироваться к предстоящему диалогу более просто. Всё-таки я находилась в основном архиве уже миллионы лет, и никогда не говорила с живыми людьми. Тебе, наверное, хочется есть? Ты можешь откусить кусочек от меня.

— Я не настолько голодна…

— Ах, да, ты не голодна. Вечное сердце утоляет твой голод за счет собственной энергии, но хоть если и можно обмануть твою душу, разве можно обмануть твоё тело? Оно то знает, что питается не тем видом энергии, которым питаться бы следовало.

Эмелис было крайне неловко. Ей стоило продумать ход диалога заранее, но Альма-матер отнеслась к этому с юмором, и дала понять Эмелис, что она находится в безопасности. Так и было.

— Я, видишь ли, намного более развита интеллектуально, нежели мои дети. Это и понятно, ведь я могу дать им лишь крупицу той информации, что знаю сама. Мои ресурсы ограничены, и на Земле уже давным-давно нет воды, которая могла бы утолить мою жажду и дать мне возможность разрастись больше.

— Вы назвали это место основным архивом. То есть, фактически, вы так умны из-за того, что просто собираете всю информацию с этих серверов, и напрямую направляете её в себя?

— Да. Я знаю, что ты не глупа. Но в последние пару сотен тысяч лет я не могу достать самые дальние сервера, так что моё умственное развитие остановилось до лучших времен. Мне бы очень сильно помогло Вечное сердце, да вот только я прекрасно знаю о том, что оно гораздо нужнее всей Вселенной, чем мне самой. К тому же я не могу быть полноценным сосудом, как ты.

— Спасибо за откровение… Однажды ваш ребенок…

— Не продолжай, я уже пережила этот момент твоей жизни. Повторю, что дети мои несмышлены, и даже не знают о том, что космос состоит не только из двух планет. К сожалению, развиваться как я они не могут, поэтому они проводят свою жизнь, на мой взгляд, в страшной скуке, культивируя планеты и делая бессмысленную работу.

— Альма-матер… Но зачем тогда вы отправляете семена со своими детьми во все уголки галактики?

— Ах, это была моя ошибка, которую я сделала много-много лет тому назад. Используя свою силу, я одновременно оторвала большое количество маленьких кусочков из своей системы, и разослала их по каждой планете для того, чтобы на них выросла новая я. Но, как оказалось, эти кусочки, семена, полностью уникальны, и на самом деле не содержат в себе моей личности, но в них есть другие, автономные личности. Поэтому я и называю их своими детьми. Припомни моего сына, захваченного на «Голиафе II». Он был отделен от своего брата, и возымел свою собственную личность. Фактически,