Чеченский капкан. Между предательством и героизмом - Игорь Прокопенко

А тем временем в зале разворачивалась драма. Террористы объявили, что власти отказались от переговоров. И судьба заложников никого не интересует. Отчаявшиеся люди начали собирать подписи под обращением к президенту. И стало совсем плохо, когда было объявлено, что иностранцы, за которыми приехали послы, будут отпущены.

В беседе со мной Ирина Фадеева вспоминает:

«И вот мне сын говорит: «Мама, почему за иностранцев так заступаются, неужели за нас так вот никто не заступится? Плохо, что мы не иностранцы, чего же мы не уехали с тобой никуда?» А я говорю: «А куда бы ты хотел поехать?» «Ну, я не знаю, — он говорит, — но куда-то туда, где бы если бы мы попали в беду, то нам бы сказали: это же наш человек. Чтобы кто-то пришел и сказал: это наш человек. И мы точно так же будем его защищать, что бы там ни было». Ну, мне нечего было ему в этот момент сказать. Уже в третий раз, когда письмо принесли, он на меня посмотрел и подписывать не стал. А первый раз он подписал: «Прошу, спасите».

Люди ждали спасения, но большинство уже ни во что не верило. Измотанные тупым, безысходным ожиданием, многие находились в полуобморочном состоянии. Резко обострились болезни. Многочасовое сидение в одной позе, отсутствие воды и пищи, спертый воздух и постоянные угрозы делали свое дело.

И все же некоторые находили силы, чтобы бороться. Мария Школьникова добилась согласия у террористов налаживать контакт с внешним миром.

Свидетельствует Ирина Фадеева:

«Она громко говорила, да, это вселяло надежду. Конечно, вселяло надежду, что принимается решение».

Мария дозвонилась до телекомпании РЕН-ТВ, и на какое-то время появилась надежда на возобновление переговоров. Между ней и корреспондентами компании состоялся такой диалог:

— Мария!

— Да.

— Это Дмитрий из РЕН-ТВ.

— Послушайте меня внимательно, возьмите бумагу, пишите.

— Пишу.

— Нам нужен сюда Красный Крест и «Врачи без границ». И чтобы представители были только иностранных этих организаций.

— Значит…

— Возможно, будут переговоры.

— Семь послов сейчас стоят у входа в здание. И я не знаю пока, сколько будет представителей Красного Креста и «Врачей без границ». Мария, мы вам везем также телефон и батарейки на всякий случай, потому что связь только через вас сейчас может осуществляться.

— Теперь еще такой вопрос. Нам очень нужен Асламбек Аслаханов, чтобы он позвонил мне по этому телефону.

— Асламбек Аслаханов с вами свяжется по этому телефону.

— Пожалуйста, если можно.

— Сейчас мы это сделаем.

— Спасибо большое.

— Мария, а врачи могут пронести лекарства? Нужны какие-то средства?

— Обезболивающие.

— Хорошо, обезболивающие.

— Валерьянка.

— Валерьянка.

— И алкосердечные средства.

— Алкосердечные средства. Мария, держитесь.

— Давайте.

Врачам удалось войти в здание. Доставлена партия самых необходимых лекарств. На большее террористы не пошли. Одна за другой подъезжают машины иностранных послов, однако в диалог с террористами никому вступить не удается. Между тем время идет, ситуация в зале все больше усугубляется. Между представителями штаба и сидящими в зале происходит такой телефонный диалог:

«Они агрессивно настроены, да?»

«Сейчас да. Они хотят расстреливать по 10 человек, уже начинают. Они сказали, начинайте вывод войск. Почему ваше правительство ничего не делает, чтобы вас спасти?»

«Сейчас штаб осуществляет действия. Мы готовы вступить в контакт. Не через вас, потому что так переговоры не ведутся».

«Конечно».

«Представители власти готовы сейчас вступить в переговоры».

«Они сказали, что никакие переговоры невозможны».

«А чего требуют эти люди?»

«Вывод войск из Чечни».

«Скажите, а послы, телевизионные камеры?..»

«Пусть стоят, пусть ждут. Мы хотим, чтобы правительство наше приняло какие-то решения, чтобы толпа, если можно, скандировала по поводу войск, они сейчас нас будут расстреливать!»

Ситуация в зале все более выходила из-под контроля. Попытки наладить переговоры оставались тщетны. Доктор Леонид Рошаль, журналист Анна Политковская, политики Ирина Хакамада, Григорий Явлинский сумели войти в здание, но им не удалось убедить террористов пойти на переговоры и отпустить заложников.

Потом кое-кто будет обвинять этих людей в популизме. Забыв, видимо, что каждый из них рисковал жизнью. Последним в зал вошел Иосиф Кобзон, он вывел трех девочек. Выйдя на улицу, Кобзон заплакал: шансов больше не было.

«Маша, что в данный момент у вас происходит?» — спросили наши журналисты.

«Оказываем помощь людям, которым все хуже и хуже. Их очень много. Они хотят нас расстреливать», — отвечала Мария Школьникова.

К вечеру силы стали оставлять и заложников, и самих террористов. Начались нервные срывы. Один из заложников бросился на террористку, которая охраняла бомбу. Боевики открыли стрельбу. Появились новые жертвы.

Рассказывает Ирина Фадеева:

«Крови очень много было. Там женщина была с мужем. Он ее поднял на руки. Все в крови. Ну вот, началась такая паника. Было неизвестно, что дальше будет».

Очередная жертва не давала возможности ждать. Стало известно, что террористы, собрав паспорта, проводят опознания сотрудников спецслужб, милиции, Министерства обороны. Они уже расстреляли милицейского офицера и представителя ФСБ. Однако тревожила и другая мысль: не является ли затягивание террористами времени частью хорошо спланированной операции.

Сотрудник антитеррора ФСБ России вспоминает:

«Не факт, что не готовилась еще одна вылазка где-то рядом, может быть, в Москве. А может быть, в Санкт-Петербурге, а может быть, в каком-то другом городе. Аналогичного рода акция, может быть, еще более зловещая, с очень серьезными последствиями. У меня был такой вот прогноз, что если ситуацию они будут тянуть еще больше, то значительно возрастает степень проведения еще одной какой-то параллельной акции. И вот тогда уже придется штабу и, так сказать, правоохранительным органам действовать, по двум объектам работать».

Осознав такую вероятность развития событий, руководители штаба дали приказ на непосредственную подготовку к штурму. Бойцы спецподразделений занимали свои места. Видимо, к этому времени был определен и способ нейтрализации террористов: усыпляющий газ.

Сотрудник антитеррора продолжает свой рассказ:

«А там тянуть было нельзя. Там была критическая ситуация. Потому что просто люди так погибли бы. Находясь там, они просто бы погибли. Это был единственный выход, единственная ночь тяжелого напряжения. Надо было оттянуть время и переиграть. Поскольку операция аналогов не имела. Не было до конца ясно, с чем мы столкнемся с самого начала. Поэтому готовились к самому худшему. И наша группа, которая выдвинулась в коридор, ведущий к зрительному залу, столкнулась с тем, что со второго этажа было оказано вооруженное воздействие. По всей видимости, бандиты осознали, что начался штурм. Бандиты попытались прорваться в зал, закидывали нас гранатами».