Креольские ночи - Сабрина Джеффрис

– Но если бы ты не приехала, – продолжал Рене, – моя жизнь была бы такой же бессмысленной, как и прежде, до того, как я увидел тебя на борту корабля. Ради меня, милые глазки, не мучай себя. – Когда они выбрались наверх, Рене повернул девушку лицом к себе. – Потому что без тебя, любовь моя, я не смогу жить.

Она смотрела на его лицо – такое родное и любимое. Рене прав. После всего, что им довелось пережить, главное для них – любовь.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

Он улыбнулся и легонько поцеловал ее в губы. Глаза его светились любовью и страстью, и сердце Элины наполнилось благоговейным трепетом.

– Надеюсь, – пробормотал он. – Меня обвиняли в убийстве, я чуть было не заболел желтой лихорадкой, мой собственный племянник бросил мне вызов – потому, что я люблю тебя. Думаю, что я заслужил награду. Я хочу каждое утро видеть твои милые глазки и твою улыбку. Могу я на это надеяться?

– Конечно, – прошептала она. И он прильнул губами к ее губам.

Что теряешь в огне – находишь в пепле.

Креольская пословица

Элина смотрела на две могильные плиты, одну – ее родного брата, другую – того брата, которого ей так и не довелось узнать. Они с Джулией следили за тем, чтобы могилы всегда были убраны, и каждую неделю приносили свежие цветы. Элина была рада, что Алекса похоронили здесь, рядом с Франсуа. Быть может, ее братья, наконец, помирились друг с другом. И теперь их души смогут простить и своего отца, который сделал их такими, какими они были.

Нельзя винить во всем отца, подумала Элина. Ведь у нее был тот же отец, он растил и воспитывал ее, однако у Элины не было ничего общего с ее братьями. Они сами сделали свой выбор. Они жили, как считали нужным.

Они принесли своим близким столько боли и страданий… Элина вспомнила, как убивалась Джулия после смерти сына. Рене поначалу чувствовал себя виноватым, что невольно стал причиной гибели Франсуа. Но со временем боль и вина начали отпускать его. Джулия была поглощена приготовлениями к свадьбе и обустройством молодых, а Рене, как и следовало, ожидать, был полностью поглощен Элиной.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Рене, подойдя к ней сзади и обхватив рукой за талию.

– Хорошо. Специальный чай Сесилии помогает, и меня почти не тошнит, – ответила она. Взявшись за руки, они направились к воротам семейного кладбища.

Рене крепко прижал Элину к себе, погладив свободной рукой ее округлившийся живот.

– Джулия не знает, что сказать будущему ребенку: она его тетя или бабушка?

Элина рассмеялась:

– Его? А может, это будет девочка?

Он с нежностью посмотрел на жену.

– Если девочка, Джулия расстроится. Ведь она надеется передать ребенку всю мою детскую одежду! И одежду Франсуа тоже.

Элина повернулась к нему и принялась разглаживать морщинки на его лбу.

– У нашего ребенка жизнь будет совсем другой, не такой, как у Франсуа. Потому что у его отца не будет от него секретов.

Рене лукаво подмигнул:

– Ты полагаешь, что половину времени я должен проводить вне города, в деловых поездках?

Она смущенно улыбнулась:

– Тогда мне придется ездить за тобой следом и в случае необходимости бить по голове бутылкой виски. Должен, же хоть кто-нибудь вбивать в тебя время от времени здравый смысл!

Он рассмеялся и прижал ее к себе.

– Думаю, мне лучше не перечить своей супруге.

– Да, – прошептала она, посерьезнев. – Будь рядом со мной и почаще говори слова, которые заставляют меня доверять тебе.

– Какие слова? – поддразнил он ее. Элина посмотрела на него с усмешкой. Рене наклонился и поцеловал ее в шею. – Я люблю тебя, милые глазки, – прошептал он ей на ухо. И, прижав к себе еще крепче, добавил: – И всегда буду любить тебя одну.

Это все, что нужно было Элине для полного счастья.