Не место для людей - Ник Перумов

– Поднимать народ надо, по деревням весть чтоб разошлась!

– Провиант запасать! Солонину там, сухари, орехи, грибы сушёные!

– И вилы! Вилы всенепременно! Гномы их страсть как не любят!..

Эрик только вертел головой. Что тут происходит? Что они тут собираются делать?

– Брун, шли кузнецам весть!.. Топоры нужны, рогатины, вилы те же!..

– Я по бабам побегу! – вызвалась тётка. – Никто дома не останется!

«Так, наверное, и начинаются восстания, – ошарашенно подумал Эрик. – Разин, нет?..»

Про Стеньку Разина он чётко помнил лишь, что тот бросил за борт какую-то несчастную княжну.

В общем, про него все не то, чтобы забыли, но ринулись словно сразу во всех направлениях. Выбегали из дверей, прибегали обратно, что-то орали возбуждёнными голосами, а потом к трактиру стало стекаться местное население. За окнами возбуждённо шумели, зажигались первые факелы.

– Пошли, вождь Эрик, – облапил его Кранг. – Пошли, народу покажешься. И народу покажешь, что можешь.

– Да как же я покажу, – растерялся Эрик. – Лампу-то я загасил, а тут…

Он едва не ляпнул про викингов. Хорошо, язык прикусил вовремя.

– А сейчас наверняка местный маг примчится, – нехорошо ухмыльнулся трактирщик. – Ему небось донесли уже, не сомневаюсь. Сейчас зад свой от кресла оторвёт и явится. А если нет – ему свой же клан по той заднице настучит. Ну, пошли, пошли, не стесняйся!

И Эрик пошёл.

…Вечерело. Перед трактиром собралось до полусотни народа, и бежали ещё. Иные даже в лаптях.

– Слушай сюда! – рявкнул Кранг, выводя Эрика на низкое крыльцо. – Довольно мы тут мыкались, под всякими колдунишками, так их и растак! Теперь им всем покажем!.. Вот, глядите, люди – Эрик, он магию умеет гасить, что свечки задувать! Лампу мою магическую вмиг погасил, одним взглядом!..

По толпе прокатился вздох.

– Хватит нам чародеям да гномам кланяться! Хотим, чтоб как в Изнанке было у нас всё, и права такие же! Чем мы хуже, иль мы не люди?!

Народ дружно завопил, соглашаясь.

– И графу Сотникову красного петуха пустим! Довольно кровушку нашу сосать, податями непосильными облагая! В Изнанке-то – свергли уж давно власть господ всяческих, сами себе господами стали! И мы сможем!..

– Сможем! – дружно гаркнули собравшиеся.

– А как он это докажет, Эрик твой? – раздался вдруг один несогласный голос.

– Ха! – не растерялся Кранг. – Небось сейчас и докажет. Эй, люди! Кто-нибудь знает, где чародей-то наш квартирует? Не унёс кости свои ещё?

– Не унёс! – откликнулись ему.

– Никуда не унёс, не уносил и не собираюсь! – вдруг раздался громкий стариковский фальцет.

Толпа подалась в стороны. Навстречу Эрику и Крангу шагнул сухой сморщенный старичок, сутулый и длиннорукий, казалось, пальцы его вот-вот коснутся земли. На плечах добротная шуба, которую носил он, похоже, больше из важности – было далеко не так холодно.

– Что за беспорядки? Чего взбаламутились? – невозмутимо вопросил он, уставясь на Эрика. Взгляд у него оказался острым, пронзающим и пытливым. – Так-так, юноша… с Изнанки… ну, добро пожаловать! Вижу, Кранг, ты уже его с панталыку сбить пытаешься?

Трактирщик не ответил. Выразительно кивнул на мага и уставился на Эрика: мол, давай, твой черёд, покажи, чего стоишь!..

«И в самом деле, чего я мешкаю?» – подумал Эрик.

Это один из тех, что угнетали здешний простой люд. Чего тут колебаться? Он, Эрик, дрался и выстоял против четверых Стихийных магов, не этому колдунишке чета!

Он протянул руку. Сжал пальцы, представляя, что тянет на себя незримую сеть, в которой бьётся золотая рыбка – та самая «магия». Нет, не рыбка – жар-птица. Её надо выпустить на свободу, никто не сможет её пленить, с её помощью творить зло…

Он потянул. Глаза мага расширились, он схватился за горло, захрипел, попытался не то что-то сказать, не то наложить чары – но вместо этого просто рухнул замертво, лицом вперёд, неподвижный, словно бревно или груда льда.

* * *

Всеволод вернулся к Нотти, сидящей возле Ритора, взглядом спросил – и взглядом же получил ответ. Старый маг был жив. Он не то спал тяжёлым сном, не то впал в беспамятство, но жизнь в нём теплилась. Они справились. И Нотти вроде как выглядела лучше. Почти прежней.

– Ты меня вспомнила? – спросил Сева.

– Ты мой брат, – признала Нотти. – Но я толком ничего не помню… Это хорошо, что ты мой брат.

– Ясное дело, хорошо, – кивнул Сева. И тут же уточнил: – А почему «хорошо»?

– Ну, ты парень видный, красивый, – Нотти улыбнулась. – Пришлось бы выбирать, кто мне больше нравится, ты или Эрик.

– Тьфу, единорожья порода! – выругался Сева, как отец, когда мать отпускала какую-нибудь вольную шуточку. – Замуж тебе пора, сестрёнка…

– А может, драконья, – парировала Нотти. – Ты нашёл Лэя?

– Нашёл, – кивнул Сева. – То, что осталось. Не очень далеко он улетел, в общем.

Нотти понимающе кивнула.

– Ну и силища у твоего бойфренда, – буркнул Всеволод. – Жуть. Троих из четырёх Стихийных уложил.

– Думаю, это потому, что Ритор подсобил, – спокойно ответила Нотти. – Это был его план, и он добился своего.

Она вдруг завертела головой, будто услышала какой-то далёкий звук.

– Сева… ты слышишь?

Он слышал. Сказал:

– Закрой глаза. Сосредоточься на голосе. Это папа.

* * *

Вначале Виктору казалось, что он не докричится. Он звал сына – через бездну расстояний, через пространства Срединного Мира. Его внутренний голос летел вдоль железной нитки Пути, перемахивал через горы и нёсся ущельями, растекался над гладью озёр и рек, путался в болотной осоке и лесных чащобах. Но сын был чем-то очень занят, погружён в раздумья и не слышал его.

Тогда он позвал дочь. Без особой надежды, он уже несколько раз пытался дозваться с момента её исчезновения, и безуспешно.

Но дочь откликнулась.

Растерянно, чуть испуганно, будто не узнавая отца. Но она потянулась навстречу, и связь возникла, да ещё какого качества – будто раньше он звонил по старому аналоговому телефону через древние механические АТС, а сейчас между ними кинули оптоволокно и открыли широкий канал.

– Нотти?

Виктор стоял на заснеженном поле, тянущемся до самого горизонта. Иллюзия была такой качественной, что он ощущал холод под ногами. Дочь была перед ним – закутанная в длинный белый плащ, босиком, глядела на него с недоверчивой неловкостью.

– Папа? – спросила она.

– Ты забыла себя? – спросил Виктор. И сам же кивнул. – Да. Это бывает у Единорогов.