Эквилибрист. Путь Силы - Михаил Катюричев

Мда, лучше бы не выходил. Город не то, чтобы вымер, но… Глаз то и дело натыкается на закрытые окна домов и торговых лавок, пятна неотмытой крови, брошенные вещи. Народ на улицах хмурый и нервный. То и дело попадаются похоронные процессии. Их много, очень много. Возможно, так кажется потому, что праздных гуляк на улицах нет даже в центре. Весь город окутала пелена скорби, которая иногда прорывается неуместными, болезненными вспышками радости. Плюю на все планы и возвращаюсь домой. Из всей полезной информации только то, что сильнее всех пострадали южные районы, да еще информация о госпитале для раненых, что организовали в храме Матери. Теперь утренняя приветливость и сияющие глаза госпожи Дийон становятся понятны — ее муж вернулся живым. Не всем так повезло. По дороге покупаю кувшин какого-то вина, и мы с Элом пьем, не чокаясь. Он тоже эмпат, он тоже все это чувствует. Мэт уходит в девичью комнату, чтобы не мешать. Ему легче, но смотреть на наши перекошенные физиономии он не намерен.

На следующий день все же выбираюсь в город. Без Ниа, хоть она и просилась. Пришлось прикрикнуть, чтобы оставить ее дома. Мастер Вельнер встретил меня в несколько растрепанном виде.

— Рад видеть вас живым, мастер, — поприветствовал я его, — у вас все в порядке?

— Нет, — голос у мастера хриплый. Тоже с похмелья что ли? Надеюсь, дракон не разнес кузницу вместе с моей броней? — Джош ранен.

Оп-па. Даже стыдно как-то стало за беспокойство о броне.

— Что с ним? — нужно бы изобразить участие, — я могу чем-то помочь?

— Во время нападения он увязался за мной, — мастер тяжело опустился на стул, — я не уследил. Не смог прикрыть. Ногу повредили. Сильно.

— Так нужно показать его Софье! Она отличный лекарь.

— Уже не нужно, — Вельнер тяжело вздохнул, — ногу пришлось отрезать. Это… сильно подкосило парня.

В голосе отца звучала настоящая боль. Мастер настолько ушел в свои переживания, что не услышал тихого постукивания и скрипа половиц.

— Зачем кузнецу быстро бегать? — спросил я не столько у мастера, сколько у того, кто прятался за полуоткрытой дверью, — сделает протез. Неплохое испытание на мастера.

— Я хотел стать воином! — парень все-таки не выдержал.

При звуках его голоса кузнец вздрогнул.

— Стал, — я пожал плечами с деланным безразличием, — внукам будешь рассказывать, как потерял ногу, защищая город от нежити. Скольких убил-то?

— Двоих, — буркнул парень. Видимо, взглянуть на ситуацию с этой стороны он не догадался, — все равно я калека!

— Тебе нужно сочувствие? — Нахмурился я, — иди к храму просить милостыню. Там таких сейчас много. А если ты мужчина, то стисни зубы и докажи всем, что они рано списали тебя со счетов!

— Лучше стань хорошим кузнецом, чем хреновым воином. Пользы больше, — добавил я. разворачиваясь к двери, — до свидания, мастер.

В пансионат заходить не стал, удовлетворившись заверениями привратника, что никто из преподавателей не пострадал, а поврежденную крышу залатают, как только закончится вся эта кутерьма.

— А Софья еще не появлялась? — поинтересовался я за ужином, косясь на пустующее место.

Взглянула бы она на ногу Джоша. Спасти-то уже не спасет, но может хоть что-то дельное посоветует, чтобы осложнений не было.

— Ее со вчерашнего утра не было, — покачала головой Тиана.

— Она что, до сих пор в госпитале?

— Да, — кивнул Матеуш, — я заходил. Рычит на всех и не вылазит из операционной. Кормежку им организовали. Спит, наверное, там же. Если вообще спит.

Если спит? Нет, надо будет самому зайти.

Госпиталь встретил меня стонами, запахом крови, каких-то лекарств, и жуткой, грязной аурой боли и страданий. Заворачиваюсь в щиты «интегума», отгораживаясь от этой мерзости.

— Где Софья, целительница? — ловлю за руку пробегающую мимо девчонку. Та махает рукой куда-то в сторону внутренних помещений.

Ага, здесь что-то вроде полевой кухни. Вот и госпожа Биен. Она куда-то рвется, но дорогу ей перекрыла массивная дама с плошкой в руках.

— Софья, деточка, нужно покушать, — ласково увещевает она, — ты же с ног падаешь.

— Некогда, Ханна! — девушка взвинчена, — там раненые, мне же работать нужно!

Целительница действительно выглядит не лучшим образом — бледная до прозрачности, с ввалившимися щеками, глаза лихорадочно блестят. Пытаясь обойти повариху, натыкается на меня, не узнает, двигается дальше.

— Стоять! — добавляю эмпатический приказ. Девушка застывает и оборачивается, действуя словно сомнамбула.

Это плохо. Уверен, что во время операций она не допускает ни одной ошибки, но на большее ресурсов мозга уже не хватает. Осматриваю ее темным зрением. С губ срывается ругательство. Какой там сон? Магическая сила кончилась давным-давно, похоже, девушка второй день живет на одних эликсирах, вытягивая из организма последние капли. Убивая себя. Аура просто жуткая, магические каналы в теле кое-где перегорели вовсе, где-то образовываются узлы. С такой структурой она в принципе лечить не способна!

Дергаю девушку за руку, усаживая на лавку, сам присаживаюсь на корточки. Вдох — выдох. Легчайшее прикосновение к вискам, убрать пряди, и глаза в глаза — нырнуть во внутреннее пространство. А его как такового и нет. Организм уже не в состоянии защищаться. Проваливаюсь сразу в «центр управления». На самом деле, что-то нам на факультативе объясняли. Что-то я прочел сам. Но делаю все это впервые. Почти полный контроль над чужим телом. На самом глубоком уровне. Взбодрить инстинкт самосохранения, запустить регенерацию. У магов жизни она гораздо сильнее, чем у обычного человека. Но это в нормальном состоянии. Сейчас организм пожирает сам себя. Указал примерно, что делать. Поправил, как смог. В любом случае из ментала истощение не вылечишь. Теперь погрузить в сон, чтобы сознание не мешало работать инстинктам. Вынырнуть.

— Я еще раз спрашиваю, что здесь происходит? — рядом со мной, уперев руки в бока, стоит какая-то матрона.

— Повозку сюда, — отрывисто командую я, — девушке плохо.

— Да как вы смеете?! — взвивается та, — немедленно покиньте помещение! Я тут главная и я требую…

— Главная? — поднимаюсь я на ноги, разворачиваясь к скандалистке. Голос срывается на шипение. Еле успеваю вздернуть щиты до максимума, пережидая бурю эмоций. От того, чтобы все тут разнести удерживает только боязнь повредить Софье, — требуешь? М-мать, ты вообще понимаешь, что происходит?

— Софья наша лучшая ц-целительница, — дама сбивается. Видимо, что-то все же почувствовала даже сквозь пелену, — ее помощь…

— Помощь?! — буря прошла, осталась обычная человеческая злость. Теперь можно и поорать: — Да она давным давно отдала больше, чем имела! Софья при смерти! Даже если не умрет, то вполне может остаться калекой! Можешь — помоги. Не можешь — молись всем своим богам. Потому что если девушка умрет — я вернусь. И боги вам не помогут.