Шотландия: Путешествие по Британии - Генри Воллам Мортон

— Вы его убили мгновенно?

— Так точно, — произнес он с мягкой улыбкой. — Я бы не позволил себе мучить оленя.

Тут на дороге показался пони, который вез на спине лесного красавца. Рога волочились по земле, на морде застыла кровь, и его тонкие, такие шератоновские ноги одеревенели и торчали в воздухе. Я отметил стальные мышцы под тонкой бархатистой кожей — олень еще не успел полностью остыть.

— Девятнадцать стоунов, — произнес чей-то голос. — Великолепное животное!

Как бы мне хотелось видеть в олене просто животное, дичь, на которую можно охотиться. Пожалуй, тогда я тоже мог бы полдня подкрадываться к нему. Может быть, даже сумел бы убить. Хотя нет… не знаю. Я оглянулся, окинул взглядом горы. Меня не покидало мучительное сожаление, я не мог отделаться от мысли, что нечто прекрасное без всякой нужды и цели покинуло эту землю.

6

Сэр Джон мой старый друг, но временами он раздражает меня — почти так же, как и я его. Джон высокий и тощий, с блекло-голубыми глазами. Лицо его испещрено густой сеточкой кровеносных сосудов и из-за этого постоянно кажется слегка обмороженным. А может, дело вовсе не в плохом кровоснабжении, а в холодной природе тех предубеждений, которые отличают моего приятеля. Одевается Джон обычно в твидовые костюмы кричащих расцветок, укрепленные кожаными накладками на плечах.

Во что верит сэр Джон? Прежде всего, в божественное право королей, тут его вера непоколебима. Следующая позиция в этой иерархической системе отводится Итону и Кембриджу, за ними следует «Карлтон-клуб». Кроме того, он верит в величие Лондона времен империи, ну и, наконец, в англиканскую церковь. Моему другу около шестидесяти, но выглядит он моложе. Полагаю, данный эффект объясняется исключительно консервативным мышлением сэра Джона — за последние сорок лет он не породил ни единой свежей идеи. В общем и целом, он производит впечатление счастливого человека и вполне достоин зависти окружающих. Лично мне сэр Джон нравится — я нахожу его забавным.

Правда, боюсь, что он-то меня недолюбливает, причем по той же самой причине: считает меня смешным.

— Нет, вы мне объясните, — негодует сэр Джон, — с какой стати вы решили разыгрывать из себя этакого отъявленного сентименталиста, своими глупыми предрассудками разрушающего сельскую старину! Пойдем сегодня поохотимся на оленя!

— Я не стану стрелять в оленя, поскольку когда-то считался неплохим стрелком и боюсь попасть в него. Однако — чтобы доказать, что я не против сельских традиций — я пойду с вами на охоту. Буду выслеживать оленя и обещаю не кричать, не петь, не размахивать руками и не кидать камни. Короче, никак не мешать убийству, которое вы замыслили.

— Ах, вот как вы это называете! Убийство! Неужели вы не понимаете, дружище…

— Я все прекрасно понимаю. Вы полагаете, будто олени ваша собственность; к тому же (и в этом ваше оправдание), вы обожаете оленину. Вот поэтому вы и стреляете в оленей — все предельно ясно. Но я-то ненавижу оленину! Это с одной стороны; а с другой, мне нравится любоваться живыми оленями. Так что, как ни крути, а для меня неприемлемо их убивать. На мой взгляд, это преступление, да еще и нарушающее все эстетические нормы.

В ответ сэр Джон лишь раздраженно цокнул языком.

Если в охоте на лис присутствует азарт и возбуждение кавалерийской атаки, то выслеживание оленя равносильно долгому и утомительному марш-броску пехоты.

Мы только приступили к завтраку, когда явился один из разведчиков сэра Джона. Из его донесения следовало, что этим утром «на холме» замечен неприятель. Это так характерно для Хайленда! Подобной туманной фразой — «на холме» — обозначают местоположение объекта в пределах нескольких квадратных миль. Какой-нибудь несведущий иностранец может решить, что к северу от Каледонского канала существует всего один холм!

Итак, завтрак немедленно прервался, и столовая сэра Джона уподобилась ставке главного командования во время внезапного нападения врага.

Надо отдать должное хозяину: уже через несколько минут паника улеглась, и войска были выстроены возле конюшен. Вперед мы отрядили боевой авангард — парочку молодых серьезных парней, вооруженных подзорными трубами. Вслед за ними отбыл и основной отряд, куда кроме нас с сэром Джоном входили двое ловчих: они тащили ружья и вели под уздцы двух мохнатых пони, оседланных для перевозки добычи.

В таком составе мы протопали по берегу лесного ручья, затем стали подниматься вверх по пустоши на тот самый заветный «холм». Наконец местность приобрела отчетливо выраженный холмистый характер: впереди вздымался коричневый холм, за ним еще один, и так далее до самого горизонта. Неподалеку шумел ручей, прокладывавший себе дорогу меж скал.

Мы углубились в заросли вереска, распаковали свои оптические приборы и улеглись на спину, исследуя склон холма, находившегося примерно в четырех милях от нас.

— Скверный день, — проворчал сэр Джон. — Ветер дует не в ту сторону.

— Они могут убежать?

— Могут! Вы-то, небось, порадуетесь?

— Ну, я улыбнусь.

— Ладно, там посмотрим. Может, удастся пострелять.

— Ах вы, старый кровожадный злодей!

Сэр Джон бросил на меня возмущенный взгляд, лицо его покраснело от злости. Никогда не позволяйте себе подобных замечаний в адрес охотников на оленей. Обвинение в кровожадности выводит их из себя. Они ни в коей мере не считают себя кровожадными — по крайней мере, до тех пор пока соблюдают правило «не больше одной смерти в день».

Я без труда рассмотрел стадо оленей, пасшихся на склоне холма. Сзади они напоминали обычных сельских пони. Я насчитал примерно тридцать светло — коричневых самочек. На некотором расстоянии от них стоял великолепный самец с грациозно изогнутой шеей и горделиво посаженной головой.

Один из егерей объяснил мне, что сейчас наступил брачный период, когда самцы разгуливают по холмам в окружении самок. Ну чем не султан со своим гаремом! Иногда им случается повстречаться с чужим, пришлым самцом, который осмеливается бросить вызов хозяину. Тогда разгорается битва. Если новичок побеждает, то прежний султан бросается наутек, покинув свой гарем на милость победителя. Но бывает и так, что в пылу схватки олени насмерть сцепляются рогами. По весне, когда с холмов сходит снег, можно увидеть два трупа, которые так и лежат рядом.

— А что происходит с самками, если оба самца погибают?

— Они просто уходят. Бродят по холмам, пока не найдут нового хозяина.

На моих глазах олень решил проявить свою власть. Несколько самочек отбились от стада, и он тут же ринулся к ним, угрожающе наклонив голову с великолепными рогами. Вся его поза красноречиво говорила: «А ну-ка, быстро на место! Девушки должны держаться в куче». Восстановив порядок, олень гордо вернулся на прежние позиции.

— Ай да красавец! — восхищенно прошептал сэр Джон. — Крупный парень!

С этого момента и началась собственно охота. Оставив позади егерей и пони, мы с моим другом выступили в погоню.