Отважное сердце - Робин Янг

34

Когда Роберт с усилием стянул с головы шлем, то морозный воздух, как пощечина, ударил его по покрытому потом лицу. На губах он ощутил привкус соли и стали. Привалившись спиной к глиняной стене дома, он зубами вытащил пробку из меха с вином. Выплюнув ее в снег, он приложился к горлышку и пил до тех пор, пока мех не опустел. Улица вокруг была усеяна мертвыми телами, а стены домов пестрели яркими брызгами крови. Рядом лежал труп мужчины с рассеченной головой, из жуткой раны вытекала розово-серая масса, перемешанная с волосами. Может, на него наступила копытом лошадь, хотя, скорее всего, кто-то ударил его топором. Роберт решил, что это не его рук дело, хотя утверждать этого наверняка он бы не стал. В голове у него все смешалось, воспоминания о сече путались, и перед глазами мелькали картины боя, уже казавшиеся чужими и незнакомыми.

Поблизости расположились и остальные рыцари вместе с оруженосцами, все жадно пили вино и переводили дыхание, поскольку приказ пощадить уцелевших жителей пришел всего несколько минут назад. Кое-кто уже принялся праздновать победу, хотя их смех звучал неестественно и вымученно. Другие молчали, отводя глаза от сцены кровавого побоища, представшей перед ними. Роберт заметил, как несколько рыцарей, пошатываясь и на ходу срывая шлемы, отошли в сторону, где их и стошнило. Оттолкнувшись от стены, он зашагал к тому месту, где оставил Хантера, привязав его к брошенной повозке и туда же положив свой меч.

Поморщившись от боли в натруженной руке, Роберт сунул пустой мех из-под вина в седельную сумку и взялся за меч. Клинок был липким от крови, и почему-то от него пахло старыми медными монетками, если их крепко зажать в ладони и подержать так слишком долго. Стиснув зубы, он повесил шлем на луку седла. Во время штурма он потерял из виду брата и сопровождавших его рыцарей. Он чувствовал себя так, словно заблудился в незнакомом городе, а тут еще дым от пожарищ превращал яркий зимний день в тусклые сумерки. Он не знал, сколько времени прошло с того момента, как он прорвался через ворота, — несколько минут или несколько часов. Впереди по улицам рассыпалась пехота, и солдаты выносили из домов умирающих, пинками выгоняя наружу уцелевших, а соломенные крыши полыхали ярким пламенем. Рыцари все прибывали, и в воздухе то и дело раздавался топот копыт. Внимание Роберта привлекли цвета Пемброка, красные птички на голубом поле с белыми полосами. Отвернувшись от приближающегося отряда, он взял Хантера под уздцы и зашагал по соседней улочке, решив вернуться обратно по своим следам и попытаться разыскать брата.

Он не успел уйти далеко, когда за спиной у него послышался быстро приближающийся топот копыт. Роберт повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как на него несется какой-то рыцарь. Он еще успел заметить мельтешение голубых и белых полос, меч, зажатый в воздетой руке, и сообразить, что незнакомый рыцарь не намерен останавливаться. Кровь еще не остыла у него в жилах после боя, поэтому он среагировал очень быстро. Хлопнув Хантера по крупу, отчего жеребец галопом поскакал вниз по улице, Роберт прижался спиной к стене дома, освобождая дорогу для скачущего коня и уходя от сверкающего меча. Рыцарь проскакал по инерции еще несколько шагов, прежде чем остановиться посреди грязного проулка. Резко рванув поводья, он развернул жеребца. Подхватив с земли свой шлем, упавший с седла, когда Хантер сорвался с места, Роберт вдруг увидел, как рыцарь поднимает забрало. Из-под металлического щитка на него в упор взглянул Эймер де Валанс, глаза которого застилало бешенство. Он был пьян от крови. Его накидка, как и попона коня, были забрызганы запекшейся кровью. Когда он вонзил шпоры в бока своего жеребца, направляя того на Роберта, в его намерениях не осталось никаких сомнений.

Роберт бросился к дверям полуразвалившейся хижины напротив. Он вломился внутрь как раз в то мгновение, когда Эймер промчался мимо, и цокот подкованных копыт гулким эхом прокатился по пустому переулку. От сильного удара дверь распахнулась настежь, разлетевшись в щепы, и Роберт ввалился в темноту. С трудом обретя равновесие, он огляделся и понял, что оказался в грязной кухне, почти все пространство которой занимал раскладной стол и лавки, заваленные остатками ужина и битой посудой. Узкие лучи света сочились сквозь щели в ставнях, закрывавших окна по обе стороны выбитой двери. На полу валялись несколько опрокинутых табуреток, а в очаге тускло тлели угли, но более никаких признаков прежних обитателей дома видно не было. С улицы до Роберта донеслось храпение лошади и звон шпор, цепляющихся за мерзлую землю. Отшвырнув шлем, он подтянул повыше щит, крепко взявшись за крепления левой рукой, а правой поудобнее перехватив перепачканный кровью меч.

В дверном проеме возникла массивная фигура Эймера, загораживая свет. Он держал в руке обнаженный меч, а левую сторону тела тоже прикрывал щит с драконом. Рыцарь шагнул через порог, не сводя налитых кровью глаз с Роберта, который стоял посреди кухни в ожидании своего врага, и грудь его вздымалась от частого дыхания под накидкой.

— Еще один чурбан, прячущийся в вонючей берлоге и ожидающий своей очереди быть перерубленным пополам. — Голос Эймера сочился издевательской насмешкой, но в ней звучала смертельная угроза. — К тому времени, когда обнаружат твой хладный труп, я буду уже далеко.

Роберт облизнул пересохшие губы.

— Хорошо сказано, — заметил он, поднимая меч, — особенно учитывая, что верно и обратное.

Эймер хрипло рассмеялся:

— Я — не Ги. И меня тебе так легко не одолеть. — Его горящий ненавистью взгляд остановился на щите на руке Роберта, где в тусклом свете очага сиял золотом дракон. — Ты думаешь, что чего-то достоин, потому что Хэмфри выбрал тебя? — выплюнул он. — Ты просто вовремя подвернулся под руку. Ничтожество со смехотворной властью и богатыми землями, но которое может помочь ему укрепить свое положение. По правде говоря, для моих братьев ты был и останешься чужеземцем. Профаном.

— А тебя это гложет, я смотрю, да? То, что меня выбрали так быстро, а тебе пришлось ждать целых три года, чтобы получить приглашение вступить в орден. Да, — сказал Роберт, со злорадством глядя на ошарашенное лицо Эймера, — твои так называемые братья рассказали мне об этом. — Он шагнул к рыцарю, ненависть переполняла его, и он жаждал крови. — Я могу быть чужеземцем, но они поверили мне намного быстрее, чем тебе. Хэмфри раскусил тебя, Валанс, стоило ему взглянуть на тебя.

В то же самое мгновение Эймер кинулся на него, в слепой ярости размахивая мечом. На Роберта обрушился страшный удар, и тот вынужден был отступить, защищаясь. В тесноте кухоньки грохот от столкновения меча со щитом показался ему оглушительным. Роберт ощутил, как боль от удара пронзила ему левую руку, но он отреагировал в ту же секунду, яростно отбив щитом клинок Эймера. Столь сильным и неожиданным оказался его отпор для рыцаря, что тот отлетел назад, как мячик, зацепившись ногой за табуретку, которая валялась на полу. Это отвлекло его, пусть даже всего на мгновение, но Роберт сполна воспользовался этим, ударив Эймера щитом в лицо. Разумеется, большую часть удара принял на себя шлем Эймера, но его откинуло назад с такой силой, что он потерял равновесие. Де Валанс со всего маху рухнул на пол, причем от удара меч вылетел у него из руки. Эймер едва успел подняться на ноги, как Роберт обрушился на него. Рыцарю пришлось уклониться, уходя от падающего клинка, и он вынужден был отскочить в сторону, не успев подхватить с пола выпавший меч. Под второй удар, направленный ему прямо в голову, он успел подставить щит. Меч Роберта врезался в разрисованное дерево, оставив глубокую трещину на золотом драконе. Эймер зашипел сквозь зубы, ощутив рукой и предплечьем всю силу, вложенную в этот удар, но затем с бешенством отбил клинок Роберта в сторону своим щитом. Лезвие описало широкий полукруг, и Эймер всем телом врезался в Роберта.