Путешествие Руфи. Предыстория "Унесенных ветром" Маргарет Митчелл - Дональд Маккейг

Он сунул руку в карман и извлёк голубой шёлковый кошелёк.

У меня мелькнула мысль, что в нём кольцо, но там оказалась истёртая медная бляха.

– Прикрепите это на уздечку, и Вельзевул будет уклоняться от низких веток.

Мисс Кэти не знала, как и благодарить его. Она залилась румянцем от смущения.

– Эта бляха украшала упряжь древнего римлянина две тысячи лет назад.

– Я знаю, когда жили римляне, – ответила мисс Кэти резче, чем собиралась.

– Не сомневаюсь, – сказал господин Эшли, мило улыбнувшись.

Мисс Кэти никак не могла понять, как же себя вести, поэтому она качала головой, как маленькая девчушка. Когда она сообразила, насколько глупо это выглядит, она вытянулась в струнку и сказала:

– Благодарю вас, мистер Уилкс. Вельзевул всегда будет хранить эту бляху, как сокровище.

Это была истёртая медная бляха, на которой едва можно было разглядеть лицо какого-то короля, но мисс Кэти очень ценила её и приказала Тоби прикрепить на уздечку Вельзевулу, дважды примотав, чтобы она не выскочила. Мисс Кэти сказала, что Вельзевул теперь – римский боевой конь, а он посмотрел на неё, как всегда, с интересом, но без всякого понимания, и тогда она обошла вокруг него, вгляделась в бляху, словно видела её впервые в жизни, и сказала:

– Ну надо же, Вельзевул, откуда это у тебя? Подарок поклонника?

Совсем распустилась девчонка!

Если она не каталась с отцом, то отправлялась на прогулку с мисс Беатрис. Ездила на «Волшебный холм» почти каждый день. Пока она скакала где-то по холмам вся в поту и пыли, молодые люди так и увивались вокруг мисс Милочки и мисс Сьюлин, словно пчёлы. Эти девушки просто источали мёд – жидковатый, но зато какой нежный и сладкий!

Они, да и мисс Кэррин с мисс Индией Уилкс были хорошо воспитаны. Они скользили по жизни, не вызывая ни малейшей ряби на поверхности. А мисс Кэти билась, как сом на мелководье. Даже когда её не было видно, сразу становилось ясно, где она!

Большинство белых женщин не вольны делать то, что захотят, в отличие от меня, Порка или любого другого цветного. Они должны носить все эти побрякушки и прятать лицо от солнца, и разговаривать с любым джентльменом, молча выслушивая его похвальбу, будто он самый порядочный джентльмен из всех ступавших на эту землю. Но не такой была мисс Кэти О’Хара!

Женщины со своими бедами приходили к мисс Эллен. Они поверяли ей свои секреты и переживания, потому что мисс Эллен была терпелива, как те святые, которых она изучала в детстве. К мисс Кэти никто бы никогда не пришёл. Даже когда она выросла, ни одна женщина не пожаловалась бы ей. Мисс Кэти совсем не походила на святую, как мисс Эллен. В ней не было ни капельки святости. Когда мисс Эллен видела чью-то боль, она старалась чем-нибудь помочь. Мисс Кэти не видела ни боли, ни страданий, она смотрела только на себя!

И я задавала себе вопрос: почему я люблю её? Почему мне необходимо знать всё, что её интересует? Зачем я хожу повсюду за ней? Она ведь совсем не похожа на меня. Она ни на кого не похожа!

Просто она была самой собой! Она была больше мисс Кэти, чем мисс Кэррин была собой, даже господин Эшли не был настолько естественным, как мисс Кэти! Она вела себя как сама природа, когда садится солнце и восходит луна. Ты ничего не можешь изменить в этом движении, но радуешься.

Воспитание – вот что стоит между тобой и дьяволом. Единственный щит, который может прогнать сатану, – это манеры и широкая улыбка. Если ты изображаешь веселье и не забываешь о манерах, чёрт пройдёт мимо и нашлёт беду на какого-нибудь другого грешника.

Мисс Беатрис не отличалась хорошим воспитанием, но мисс Кэти просто забрасывала меня сообщениями о ней. «Беатрис то», «Беатрис это», словно мисс Беатрис со своим потомством могли служить примером для подражания. «Беатрис не волнует, что у неё не «жемчужно-белая» кожа, – говорила мисс Кэти. – Беатрис считает, что большинство «джентльменов» – глупцы.

У меня была такая сильная неприязнь к этой женщине, что пришлось буквально завязать горло узлом, чтобы не наговорить лишнего.

Я не смела сказать мисс Кэти, что мисс Беатрис ничегошеньки не понимает. Вот что я хотела сказать:

– Да, мисс Беатрис усердно работает, да, она выполняет свои обязанности хозяйки и молится, да, она смелая и не позволяет себе глупостей и знает о лошадях больше мужчин. Но её муж, господин Джим, владеет тысячей акров земли и распоряжается всеми деньгами. Господин Джим посещает законодательное собрание Джорджии, чтобы придумывать законы, которым все должны подчиняться. Даже важные белые господа слушают мисс Беатрис и улыбаются, как дураки, какую бы глупость она ни сказала!

Но это всё благодаря мужу! Если бы мисс Беатрис была какой-то мелкой пташкой вроде миссис Слэттери или чернокожей девушкой, как Тина, лучше всего ей было бы придержать язык и приклеить на лицо широкую улыбку!

Всё, что есть у мисс Беатрис, она имеет благодаря господину Джиму. Вот почему мы с мамой так волнуемся, за кого ты выйдешь замуж. Ибо если ты сделаешь неправильный выбор, ты не исчезнешь. Ты станешь женой алкоголика, картёжника или бедняка. А если не выйдешь замуж, то останешься старой девой, которая сидит с краешку стола, не смея и слова сказать, чтобы не огорчать родню. О, тогда бы мисс Кэти пришлось скрывать свою истинную натуру! Жизнь женщины, которая так и не вышла замуж или вышла за дурака, разбита!

Восемь лет назад мисс Кэти впервые села на лошадь. Она всегда скакала верхом, как мальчишка, но теперь она выросла, и мисс Эллен заказала одному мастеру в Джонсборо изготовить дамское седло, рыжее, как сам Вельзевул.

Мисс Кэти, которая побаивалась матери, не стала перечить. Она поблагодарила маму, но через неделю ко мне подошёл Большой Сэм и спросил, что это дамское седло делает в табачном сарае и почему Тоби снимает и надевает седло каждый раз, когда мисс Кэти отправляется на прогулку.

Я спросила об этом мисс Кэти, на что она ответила, что «предпочитает» кататься как раньше, как папа Джеральд.

На что я сказала:

– Милая, ни одна дама не сидит на лошади, как мужчина.

И вот что она сообщила. Мисс Беатрис сказала мисс Кэти, что Екатерина Великая ездила с мужским седлом, и все незамужние дамы тоже скоро перейдут на мужские сёдла. Ну я и сказала мисс Кэти, что если эти дамы надеются дождаться мужа, то им придётся ждать очень долго.

Мисс Кэти должна была поехать учиться в Файеттвилльскую женскую академию только следующей осенью, но она уже всё знала. Она сказала мне, что эти дамы были важными особами при дворе, были дочерьми господ и катались вместе с Екатериной Великой на мужских сёдлах.

– Екатерина Великая – не леди из Джорджии, – возразила я. – Может, эти дамы так и не нашли себе мужей. А может, они уже их заполучили.

Кэти наморщила лоб.