Боги среди людей - Кейт Аткинсон

Некоторые самолеты уже были оборудованы специальным люком в нижней части фюзеляжа, но у большинства, в том числе и у Q-«кубика», использовался люк, через который сбрасывались осветительные бомбы. Работка та еще, и Тедди отправил негодующего Кита в нижнюю часть промерзшего фюзеляжа, где тот, еле поворачиваясь со своим портативным кислородным баллоном, фонариком и секундомером, должен был каждые шестьдесят секунд сгибаться в три погибели, чтобы снимать круглую резинку с неудобных упаковок и выпускать наружу ленты. Но какая же это красотища – длинные серебристые полосы, которые, падая на землю, ослепляли немецкие радиолокационные установки, не давая тем навести истребители ПВО на пролетающие бомбардировщики. Прожекторы бесцельно расчерчивали небо, а голубые указательные лучи застывали в беспомощном ожидании. Немецкие зенитные орудия, как шутихи, палили вслепую куда попало. До цели получалось добраться без серьезных повреждений.

Добраться – и обрушить на нее – две тысячи триста тонн бомб и свыше трехсот пятидесяти тысяч зажигательных боеприпасов за час. Мировой рекорд. Первые указатели цели – спускающиеся на парашютах осветительные бомбы – поливали сверху землю красно-золотыми фонтанами, за которыми следовали ярко-зеленые, так что эффект получался как от праздничных фейерверков, каскадами сыплющихся с черного неба. К цветным огням примешивались быстрые вспышки бризантных снарядов и более крупные, будто замедленные, вспышки фугасов весом в тонну, а кроме того, повсюду мелькали белые огоньки – это с неба на город сыпались тысячи и тысячи зажигательных бомб.

По плану тяжелые бомбы должны были поражать открытые сооружения, снося с них кровлю, чтобы зажигалки попадали внутрь и превращали здания в столбы пламени. Задача бомбардировщиков в том и заключалась, чтобы уничтожать огнем все, что внизу. Город под ними был сухим как солома, влажности никакой, идеальные условия для того, чтобы показать Гитлеру (и британскому правительству), на что способно бомбардировочное командование.

Q-«кубик» шел во второй волне, следом за машинами наведения и «ланкастерами», которые уже осветили ему цель.

Это было похоже на Рождество: всполохи и вспышки в небе. Повсюду алые костры – правда, очень скоро их затянуло темным покровом дыма. В разгар этого пиротехнического представления заговорил Кит: «Левее, вправо, чуток правее…» – и Тедди наконец услышал: «Приступить к бомбометанию», а потом они повернули домой; им на смену к цели беспрепятственно шли следующие четыре волны бомбардировщиков.

Следующей ночью экипажу предстоял вылет на Эссен, еще один полномасштабный рейд, а потом – долгожданный отдых длиной в целые сутки: им на смену шли американцы, которые готовились к двум дневным рейдам на Гамбург для довершения начатого. Тедди мог только посочувствовать американским летчикам: идти плотным строем при свете дня означало подставляться под немецкие системы ПВО. Примерно за месяц до этого Q-«кубик» совершил вынужденную посадку на американской военно-воздушной базе в Шипдхаме; экипаж встретили там как родных. До того раза им не приходилось напрямую сталкиваться с американскими союзниками, а потому было особенно приятно, что в той эскадрилье ребята оказались, по словам джорди Томми, «совсем как мы». Естественно, обмундирование еще не износилось, позолота не потускнела, хотя до этого оставалось недолго. А уж паек там не шел ни в какое сравнение с привычным, и к себе на базу Q-«кубик» доставил плитки шоколада, пачки сигарет, компоты и сердечный привет от союзников.

Погода во время их посадки выдалась как по заказу; парни отдыхали на воздухе в шезлонгах или резались в карты. Кто-то организовал на соседнем поле игру в крикет, но многие просто отсыпались, обессиленные войной. Тедди с Китом долго и неторопливо катались на велосипедах с парой «вспомогашек», а Фортуна неслась рядом. Когда собака утомилась, одна из девушек посадила ее к себе в корзину, и зверь возвышался перед рулем, как гордый кормчий, – только уши развевались по ветру. «Прямо как за штурвалом», – сказала наземница Эдит, такая невезучая, что можно было только посочувствовать. Последние трое летчиков, с которыми она встречалась, не вернулись с боевых заданий, и теперь все обходили ее стороной. У Тедди пару раз мелькала мрачная мысль с ней переспать и посмотреть, чем это для него обернется. Еще не поздно, сказал он себе. Она к нему тянулась, как, впрочем, и все наземницы.

Они перекусили сэндвичами с рыбным паштетом и напились родниковой воды, как будто Третьего рейха не было в помине, а кругом простирались милые сердцу зеленой Англии луга.

Он взглянул на часы. Ровно три. Надо думать, в Лисьей Поляне уже отобедали без него. Во всяком случае, он на это надеялся. Ему казалось, что Кита он оставил на растерзание очень давно.

Они пересекли луг в пышном летнем убранстве из льна и шпорника, лютиков, маков, алого лихниса и ромашки, а потом двинулись вдоль одного из пшеничных полей, примыкавших к фермерскому дому. Пшеница переливалась, волнуемая ветром. Раньше он часто работал на этих полях во время уборки урожая, прерываясь только для того, чтобы под горячим солнцем пообедать пивом и сыром вместе с батраками. Трудно поверить, что жизнь когда-то была такой простой. Сейчас прошлое представало романтичной довоенной идиллией:

Вы, солнцем опаленные жнецы,

Чьи шляпы из соломы как венцы

Горят над лбами, мокрыми от пота!

Сюда! Дневная кончена работа!

Пусть каждый нимфу за руку возьмет

И вступит с ней в веселый хоровод.

Нет, рассуждал он, вряд ли тяжелый труд батраков оставлял место для пасторалей Шекспира; жатва – лишь очередная стадия земледельческого года, состоящего из нескончаемых, изнурительных работ.

Меж колосьев пшеницы то здесь, то там виднелись россыпи красных маков – пятна крови на золоте; он думал о других полях другой войны – войны его отца – и понимал, как мало воспоминаний о Хью он сохранил. Если бы только отец сидел сейчас в Лисьей Поляне и ждал его возвращения, потягивая пиво в саду или виски у себя в «роптальне».

Пес носился среди колосьев, и Тедди потерял его из виду, однако слышал его лай, оживленный, но не испуганный: должно быть, на собачьем пути встретился противник менее страшный, чем корова, – всего лишь кролик или мышь. Тедди свистнул, чтобы Фортуна понимала, в какой стороне сейчас хозяин.

– Нам пора, – сказал он, когда пес наконец примчался обратно.

– Мы уже думали, что потеряли тебя, – сердито сказала Сильвия.

– Пока еще нет, – ответил Тедди.

– Ты в порядке? – спросил Кит, протягивая ему пиво.

Кит сидел на террасе и разглядывал дом. Большой и красивый, тот казался заброшенным.

Последний вечер перед отъездом Тедди решил провести с Урсулой. Кит ушел в загул с земляками.

Прогулявшись по паркам, Тедди остановился у здания, где работала Урсула, и, словно часовой на посту, стал ждать, надеясь удивить сестру, когда та выйдет с работы.

– Тедди!

– Он самый.

– И Фортуна! Вот кого не ожидала увидеть.