Правда - Терри Пратчетт

Некоторые участки ее мозга, ответственные за ужас и страх смерти, в этот момент начали подавать тревожные сигналы, но, будучи частью Сахариссы, они делали это очень по-женски, поэтому она их просто проигнорировала.

– Ключ? – переспросил брат Гвоздь, спускаясь по лестнице. Он продолжал держать Сахариссу под прицелом арбалета. Даже в своем нынешнем состоянии ума, он не потерял способности хорошо целиться. – Кто дал вам ключ?

– Не подходите ко мне! Не смейте подходить ко мне! Если вы подойдете ко мне, я… я напишу об этом!

– Да-а-а? Ну что ж, от слов вреда не бывает, это я знаю точно, – сказал мистер Гвоздь. – Я слышал в свой адрес массу всяких…

Он остановился, лицо исказилось гримасой, и на секунду показалось, что он сейчас рухнет на колени. Но он справился с собой и снова сфокусировался на молодой женщине.

– Вы пойдете с нами, – сказал он. – И не надо грозить мне, что вы закричите, потому что кроме нас тут никого нет, и за свою жизнь я… слышал… много… криков…

Снова показалось, что он сейчас упадет, и снова он сумел взять себя в руки. Сахарисса с ужасом смотрела на то, как он размахивает в воздухе арбалетом. Ее чувство самосохранения, наконец, заставило себя услышать.

– Что насчет остальных? – спросил мистер Тюльпан. – Грохнем их прямо щас?

– Да черт с ними, свяжи их, и пусть остаются здесь.

– Но мы всегда…

– Оставь их!

– Ты уверен, что с тобой все в норме?

– Нет! Не уверен! Просто оставь их, понял? У нас нет времени!

– У нас куча вр….

– У меня его нет! – мистер Гвоздь подошел к Сахариссе. – Кто дал тебе ключ?

– Я не собираюсь…

– Ты хочешь, чтобы мистер Тюльпан сказал «прощайте!» нашим пьяным друзьям? – он чувствовал себя весьма неуверенно в сфере морали, но подозревал, что в этом случае все будет о'кей. В конце концов, тогда их тени будут преследовать мистера Тюльпана, а не его…

– Этот дом принадлежит лорду де Словье, а ключ мне дал его сын! – с триумфом объявила Сахарисса. – Вот! Это его вы встретили в редакции! Теперь вы понимаете, во что ввязались, а?

Мистер Гвоздь уставился на нее.

Потом сказал:

– Именно это я и намерен выяснить. Не вздумай бежать. Не вздумай кричать. Иди рядом с нами, как ни в чем не бывало, и все будет… – он замолчал. – Я собирался сказать, «все будет в порядке», но это прозвучало бы глупо, верно…?

Идти с командой по улицам быстро не получалось. Мир для них был как театр, галерея искусств, мьюзик-холл, ресторан и плевательница в одном флаконе, и в любом случае, никто из них не собирался идти прямо туда, куда нужно.

Сопровождавший их пудель Триксибелл стрался держаться по возможности в центре группы. Глубокую Кость вообще не было видно. Вильям вызвался нести Гаффса, поскольку ощущал, что собака отчасти принадлежит ему. Как минимум, этот пес обошелся ему в сотню долларов. У него, правда, этой сотни не было, но, конечно же, когда выйдет завтрашний номер, она у него будет. Кто бы ни охотился за псом, вряд ли они рискнут предпринять что-то прямо сейчас, на улице, среди бела дня, хотя день вокруг стремительно темнел. Облака укрыли небо, как стеганым одеялом, и спускавшийся с небес туман встретился с туманом, поднимавшемся от реки, провсюду залегли тени.

Вильям пытался придумать заголовок. Пока у него не очень получалось. Так много надо было сказать в нем, а Вильяму было трудно запихнуть все сложности мира в шесть слов максимум. У Сахариссы такое получалось лучше, потому что она относилась к словам, будто к глыбам из букв, которые можно слепить вместе, неважно, какой ценой. Ее лучший заголовок был придуман к статье о какой-то скучной сваре внутри Гильдий, шириной в одну колонку, и он звучал так:

РАССЛЕДОВАНИЕ

ШОКИРУЮЩЕГО

СКАНДАЛА

В ГИЛЬДИЯХ

Вильям был просто не готов оценивать слова исключительно в зависимости от их длины, а она обзавелась такой привычкой за два дня. Он с трудом отучил ее называть лорда Ветинари «БОСС ГОРОДА». Формально, это было правильное описание, и к нему можно было придти, повозившись со словарем, а, кроме того, оно прекрасно умещалось в одну колонку, но сам вид этих слов заставлял Вильяма ощущать себя весьма уязвимым.

Он был так поглощен этими мыслями, что вместе с командой вошел в сарай, и только потом заподозрил, что дела плохи, увидев лица гномов.

– А, вот и наш щелкопер, – сказал мистер Гвоздь, шагнув вперед. – Закройте дверь, мистер Тюльпан.

Мистер Тюльпан одной рукой захлопнул дверь. Другая его рука зажимала рот Сахариссе. Она вытаращила глаза, увидев Вильяма.

– И вы принесли с собой собачку, – заметил мистер Гвоздь.

Гаффс зарычал при его приближении. Вильям подался назад.

– Скоро здесь появится Стража, – предупредил Вильям.

Гаффс продолжал рычать все громче.

– Это меня не волнует, – ответил мистер Гвоздь. – Учитывая то, что я знаю. Учитывая, кого я знаю. Где этот чертов вампир?

– Я не знаю! Он не всегда с нами! – ответил Вильям.

– Правда? Тогда ты ответишь за него! – сказал мистер Гвоздь, размахивая карманным арбалетом в нескольких дюймах от лица Вильяма. – Если он не появится через две минуты, я…

Гаффс прыгнул из рук Вильяма. Его лай звучал как вурвур впавшей в ярость маленькой собаки. Гвоздь попятился, подняв руку, чтобы защитить лицо. Арбалет выстрелил. Стрела попала в одну из ламп над печатным прессом. Лампа взорвалась.

Вниз пролилось горящее масло. Оно упало пылающими каплями на металл, старых лошадок-качалок и гномов.

Мистер Тюльпан отпустил Сахариссу, чтобы помочь коллеге; как будто в медленном танце стремительно следующих друг за другом событий, она повернулась к Тюльпану и со всей силы погрузила колено в то место, котрое делало пастренак действительно очень смешнам овощем.

Вильям схватил ее, когда она пролетала мимо, и выпихнул на свежий воздух. Пока он прокладыал путь через ряды команды, которая инстинктивно реагировала на огонь так же, как на воду и мыло, комната превратилась в ад пылающих обломков. Гномы пытались потушить горящий хлам. Гномы пытались потушить свои бороды. Некоторые стали наступать на мистера Тюльпана, который стоял на коленях и блевал. А мистер Гвоздь в это время крутился на месте и отмахивался от разъяренного Гаффса, который умудрился, не прекращая рычать, погрузить зубы в его руку до самой кости.

Вильям сложил руки рупором.

– Убирайтесь отсюда! – проревел он. – Банки с краской!

Один или два гнома услышали его и оглянулись на полки с банками, как раз в тот момент, когда первая из них взорвалась.

Банки были очень старыми, теперь они представляли из себя не более чем ржавчину, склеенную осадком всяких химикатов. Некоторые из них уже начали гореть.