Щит и меч "майора Зорича" - Анатолий Терещенко

В 1929 году вышла замуж за сотрудника Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ В.М. Зарубина. Находилась на нелегальной работе во Франции, Германии, США (дважды), Эстонии, Великобритании.

В сентябре 1946 года неожиданно была уволена из МГБ СССР «за невозможностью дальнейшего использования» с постановкой на общевоинский учет.

После смерти Сталина по ходатайству П.А. Судоплатова была восстановлена в органах и стала работать в 9-м (разведывательно-диверсионном) отделе МВД СССР.

После ареста Судоплатова в августе 1953 года была окончательно уволена из МВД.

К сожалению, мужественная разведчица трагически погибла, случайно попав под колеса автобуса.

С полковником Александром Пантелеймоновичем Святогоровым встречались многие корреспонденты, которые брали у него как у «майора Зорича» актуальные интервью по разным случаям — юбилеев, праздников, знаменательных дат и прочего. Всех интересовали результаты и подробности его разведывательно-диверсионной работы в годы отшумевшей войны.

И всё же каждый раз корреспондентами вставлялся один щекотливый вопрос: а участвовал ли он в операциях против вояк ОУН и УПА, на что полковник-разведчик честно отвечал, что по ним он почти не работал, разведка — не контрразведка. У него были другие важные задачи.

Однако грешить не хотел, потому что не умел лгать, и признался, что по настойчивому указанию одного из руководителей госбезопасности Украины ему было поручено попробовать осуществить вербовку писателя-невозвращенца Ивана Багряного, у которого на Украине жила семья — жена и сын. Иван — муж и отец — их безумно любил. На этой психологической завязке решили сыграть.

Несмотря на резкость высказываний Ивана Багряного о большевиках и их политике, о чем он писал в одной из своих брошюр на эту тему — «Почему я не хочу возвращаться в СССР», — Зорича всё же заставляли осуществить вербовку идеологически устоявшейся личности.

Это через судьбу Багряного прошло раскулачивание крестьянства украинских сел и деревень, голод 1933 года, нищенское прозябание беспаспортного крестьянства и прочее и прочее. Указанные события затронули и семью писателя, о чем он правдиво живописал:

«Высылали их прочь, вырывая с корнями, то есть со стариками и маленькими детьми. А прогоняя через почти всю территорию СССР степями… бросали их на произвол судьбы. Маленьких детей, умирающих по дороге, матери не имели возможности по-человечески похоронить и загребали в снег без священника и без могил. А со временем и сами ложились там же».

Перу Ивана Багряного принадлежали слова, что «большевизм — это насилие над человеком, это есть рабский труд и новейшее крепостничество, это есть террор физический и духовный, это есть нищета, голод и война».

Зорич понимал, что вербовка такой личности — это нонсенс, что он никогда не согласится работать в качестве негласного сотрудника, больше того — обидится.

Правда, органы госбезопасности семью писателя не трогали и даже всячески материально помогали ей, надеясь, что Иван Багряный на этой основе станет мягче и согласится работать на МГБ УССР или даже возвратится в Советский Союз к семье.

Слово Святогорову:

«И вот по указанию вышестоящего начальства мы взяли у его жены и сына письмо и передали его Ивану.

Багряный мне тогда, я так думаю, честно ответил, что наше предложение не может серьёзно принять. Он дорожит своими принципами, которые исповедует душой.

Для него они были его верой.

Дальше работать по нему в этом, как оказалось, негодном ключе было бы бессмысленной затеей.

Поэтому к этому вопросу органы госбезопасности Украины больше не возвращались».

Говорят, что разведчик — это не профессия, это прежде всего образ жизни до конца пребывания такого человека на грешной земле. Работая в послевоенное время в Чехословакии, Святогорову приходилось использовать наработанный опыт в прошлом. Одну из забавных операций с использованием «медовой ловушки» против израильской разведки он запомнил во всех подробностях и не раз рассказывал перед слушающей его аудиторией своих коллег по чекистскому ремеслу.

Слово Святогорову:

«Вспоминается удачная операция по добыванию секретных шифров одной из иностранных разведок. Её суть вкратце такова: наш агент — высокая, красивая чешка — приглашает в особняк родителей, якобы временно уехавших на несколько дней в другой город, секретаря израильской миссии Герзона и проводит с ним бурную ночь.

Всё это фиксируется тайно вмонтированным киноаппаратом. Перед свиданием с дипломатом женщине объясняется главная её задача — как можно сильнее накачать его коньяком и довести до полного изнеможения, чтобы он крепко уснул. Все это она проделала безукоризненно.

Дальнейшие действия такие: она передаёт связку ключей, извлеченных из кармана Герзона, моим коллегам. Они беспрепятственно ночью проникают в помещение израильской миссии, так как сторож — чех, естественно, человек чешской контрразведки.

Из сейфа Герзона достали книжечки с шифрами и кодами, быстро сфотографировали и положили обратно. И ещё до того, как хозяин ключей проснулся, они уже находились в кармане его пиджака».

На вопрос корреспондента Ивана Бессмертного — почему органы проникли именно к израильтянам, а не, скажем, к американцам? — последовал довольно-таки вразумительный и честный ответ.

Слово Святогорову:

«Да потому, что охрана у американцев была более надежная, поэтому изъять документы из их сейфа было неизмеримо труднее. Израиль же в то послевоенное время, в отличие от американского, английского да и нашего, советского посольства, не имел материальной возможности содержать весь свой персонал вплоть до сторожа, который комплектовался бы только из граждан своей страны.

И вот с помощью израильских шифров, которыми, кстати, чехи пользовались свыше двух лет, значительно облегчалась задача по овладению некоторыми секретами западных спецслужб».

Вообще, тесная связь между шпионажем и любовными историями не является изобретением ни авторов бульварных романов и повестей, ни разведок и контрразведок. Она так же стара, как и вторая древнейшая профессия. Так что связь между шпионажем и любовью напрашивается сама собой, и особо ломать головы авторам подобных сценариев и сюжетов никогда не приходилось. «Медовая ловушка» всегда и во все времена, за малым исключением, действовала безотказно.

Так уж устроен мир взаимоотношений между мужчиной и женщиной…

Власть Берии распространялась не только на органы НКВД, он постепенно становился тенью Сталина — его злым гением. Вождь во многом доверял этому, в принципе, деятельному, решительному и пробивному грузину, который, к сожалению, до умопомрачения любил властвовать над людьми.

Как говорил В. Белинский, «…из всех страстей человеческих, после самолюбия, самая сильная, самая свирепая — это властолюбие».