Багряная империя. Книга 2. Клинок из черной стали - Алекс Маршалл

– Так почему же я до сих пор не проглотил свои зубы? – поинтересовался Канг Хо, держа под уздцы лошадь, и София только теперь поняла, что так и не произнесла ни одного слова, пока они шли через заснеженный лагерь. Мордолиз радостно скакал рядом, его шкура постепенно восстанавливала блеск, и так же незаметно заживали раны и ушибы Софии. – Не могу поверить, что все закончится простым признанием факта, что я задолжал тебе один из них.

– Ты же знаешь, я никогда не держу зла на друзей… Давай говорить откровенно. Я не задам тебе ни одного вопроса, если поможешь в игре, что я задумала, – произнесла София на пиратском жаргоне, которому Канг Хо научил ее почти тридцать лет назад, когда они впервые встретились на палубе усбанского капера «Кадаврия».

Канг Хо огляделся. Они уже миновали последние лагерные фургоны и остановились в грязной луже талого снега, а вокруг не было видно ни души, за исключением часовых, стоявших в отдалении, и красного пятна таоанского лагеря на другом краю долины.

– Ты же знаешь, я пойду на все, чтобы уладить разногласия между нами, если только ты не попросишь перерезать тебе горло, – ответил Канг Хо на том же языке, убедившись, что никто не подслушает. – Я не смогу жить дальше, если не исправлю эту ужасную ошибку… Ты просто не знаешь, как это бывает, но ради безопасности своего ребенка можно согласиться на что угодно.

– Хватит!

София ткнула пальцем прямо в его приоткрытый рот. Как же тошно, когда старые друзья втолковывают тебе, чего ты лишилась, не выбросив одного-двух, а лучше трех-четырех спиногрызов из своей матки. В те годы, когда все они были вместе, София уступила настойчивым предложениям Хортрэпа защитить друзей от сифилиса, а заодно и сделать их бесплодными… Только она и Марото довели дело до конца. Канг Хо и Сингх всегда хотели иметь детей, а Феннек заявил, что согласен рискнуть, лишь бы не позволить Хватальщику тронуть такую важную часть своего тела. Насмотревшись на то, как Канг Хо справляется со своей дочкой, София еще раз убедилась, что поступила тогда правильно.

– Забавно, что ты вспомнил о своих детях, Канг Хо, потому что мы с Сингх говорили именно о них…

Она понизила голос и прошептала ему на ухо предложение, видимо такое же соблазнительное для этого завзятого интригана, как извивающийся на крючке червяк – для голодной форели. Его глаза зажглись, а губы предательски дернулись, готовые растянуться в хитрой усмешке.

– Я пошлю совомышь, как только вернусь в лагерь, – пообещал он. – Когда Ждун должна попросить ее о переговорах?

– Ты можешь вызвать драгунов Сингх когда пожелаешь, и даже если она возьмет с собой всех телохранителей, им не справиться с ранипутрийскими всадниками.

Сердце Софии, внезапно оказавшееся излишне чувствительным, тревожно заныло.

– Значит, на рассвете, – решил Канг Хо, несомненно надеясь, что в утреннем тумане у него и его верных непорочных будет больше шансов ускользнуть от таоанцев и оставить их без выкупа.

Он слегка сжал руку Софии, а затем запрыгнул в седло с удивительной легкостью для человека столь же почтенного возраста, как и она сама. Но ведь Канг Хо не пришлось драться с Королевой Демонов или, того хуже, с его собственной дочерью.

– Приятно снова работать с тобой, София. – Он отдал ей честь, как было давно заведено у кобальтовых. – Намного лучше, чем работать против тебя.

Лошадь помчалась по заснеженному полю, поднимая копытами сверкающее белое крошево, к Таоанскому полку, окружившему кобальтовых, как окровавленная веревка – худую посиневшую шею. София вздохнула, глядя Негодяю вслед, Мордолиз же радостным лаем как будто одобрил ее коварный план. В чем-то демон был прав: если вспомнить, как Канг Хо пытался уничтожить Софию, теперь даже приятно видеть, с какой последовательностью он предает всех, кого, по его же собственным словам, обожает. София повернула к лагерю. Нужно уладить еще одно дело… о котором Чи Хён ничего не должна знать.

Впервые попав в Багряную империю, Мрачный был ошеломлен величием ее городов. Сплошные чудеса, от бесчисленных сверкающих шпилей Йеннека до ярко раскрашенных резных дверей Пурсона. В каждом городе он с широко раскрытыми глазами любовался новыми диковинами, восхищался уникальными особенностями построек. Мальчишкой он представлял себе эту страну как бескрайнюю равнину, мало чем отличающуюся от Мерзлых саванн, разве что покрытую огненно-красными маками, а ее знаменитые города – почти такими же, как обычные деревни. Узнав, как обширна империя и как отличается от соседних любая провинция и любое поселение, Мрачный ежедневно открывал для себя нечто новое – в обычаях и одежде, в сельском хозяйстве и архитектуре. Он с трудом мог поверить, что соледобытчиками в копях близ Геминид и пастухами горгонобыков в Мешугге повелевает одна королева, отдавая им распоряжения на одном языке.

Дедушка же, напротив, никак не желал восхищаться, презрительно кривился, замечая малейший недостаток, и повторял, что тюлени в разных морях тявкают одинаково, но не становятся от этого умнее. Возможно, Рогатые Волки сбились с правильного пути, но эти иноземцы вообще никогда на нем не стояли. Мрачный держал свое несогласие при себе и когда дедушка презрительно фыркал на сыром и заплесневелом постоялом дворе возле Кателийской дороги, и даже когда тот выискивал недостатки в Змеином Кольце, одной из немногих сохранившихся реликвий Века Чудес – призрачно мерцающем городе на искусственном острове, медленно плывущем по озеру Юсифуг.

Может, просто сказывалась усталость или, не слыша ворчания вечно недовольного наездника, Мрачный больше не ощущал необходимости восхищаться растущими среди дерьма цветами. Как бы то ни было, Тао не произвел на него такого же сильного впечатления, как другие имперские города. Приземистые деревянные и каменные постройки были добротными, и Мрачный вполне мог оценить красоту и органичность миниатюрных башенок, тут и там поднимавшихся над одноэтажными домами, но, откровенно говоря, город казался ему одной навозной кучей.

Прошло всего два-три дня с тех пор, как утихла метель и начал таять снег; кругом лежала жуткая грязь. Не то чтобы парень из Кремнеземья привык воротить нос от слякоти и коровьих лепех, но Мрачному казалось, будто улицы Тао вымощены навозом, даже крыши домов, насколько можно разглядеть под коркой льда, покрыты не черепицей, а какой-то бурой дрянью. Деревьев здесь росло больше, чем в других городах, но, увы, все они выглядели безжизненными.

Мрачный как раз подумал о том, что более отталкивающего и грязного места найти невозможно, когда Дигглби вывел спутников по извилистой улице к уродливой земляной насыпи высотой десять футов. Затем они повернули еще раз и вышли через короткий тоннель на рыночную площадь. У Мрачного мелькнула надежда, что здесь найдутся солнценожи взамен утраченных в схватке с демонами-опоссумами, – после боя он нашел свой порванный пояс рядом с оброненным копьем, но там оставался только один нож. Однако после беглого осмотра стало ясно, что здешние продавцы способны предложить только всевозможный хлам и запоздалый завтрак. Пурна и Гын Джу полакомились жареными каштанами, Мрачный занял у них монетку и купил улиток в бербере – ничего хуже он в жизни не пробовал. Диг здорово нервничал – то, в чем он нуждался, нельзя было приобрести у честных торговцев. Когда товарищи утолили голод, он повел их дальше по другой змеящейся дороге, в респектабельный район со старинными величественными особняками, чьи плоские крыши были, в отличие от домов бедноты, завалены не только естественной грязью, но и кучами бытового мусора.