Тайна проклятого герцога. Книга 2. Герцогиня оттон Грэйд - Елена Звездная

Мне оказалось неожиданно тяжело это слышать, как, впрочем, и вспоминать о тех событиях. Отвернувшись, я все свое внимание уделила огню, постаравшись просто забыть. И даже отдавая себе отчет в том, как неуважительно это выглядит, я все же не сумела поступить иначе.

— Я так и думал — ты никогда этого не забудешь, — хрипло произнес лорд оттон Грэйд.

— Я постараюсь никогда не вспоминать, — признание было хоть и несколько грубым, но искренним.

Слуги завершили сервировку стола и бесшумно покинули гостиную, закрыв за собой двери.

В наступившей тишине, нарушаемой лишь треском дров в камине, прозвучало негромкое:

— Прости меня, мой ангел.

Я не сумела ничего сказать в ответ. Слов не было. Но и гнева или злости в отношении последнего представителя династии Грэйд в моей душе также не нашлось — слишком большим ударом стала истинная суть матушки Иоланты и пережитое в монастыре.

Повернувшись к Дэсмонду, молча прижалась к нему, вновь возвращая голову на плечо его светлости. Герцог обнял, и некоторое время мы просидели, прислушиваясь к шуму ветра за окном.

— Ужин стынет, — напомнил лорд оттон Грэйд.

Вспомнив о снятом платье, подумала, что едва ли одета для трапезы, но все мысли об этом унеслись прочь, едва супруг обнял меня крепче.

За окном прогремел гром, вскоре начался дождь.

— Я голоден, — сообщил Дэсмонд, поднимаясь из кресла вместе со мной.

Но уже в следующее мгновение он неожиданно сел, все так же сжимая меня и глядя на двери.

Двери, что словно повинуясь его взгляду, распахнулись, являя нашим взорам императорскую чету — его величество Теодора и императрицу Диану, которую он держал на руках.

— О, — обводя взглядом гостиную и не замечая нас, протянула ее величество, — их нет.

— Странно, — Теодор едва заметно покачивался. — Дэс голоден, далеко от накрытого стола он бы не ушел.

— Видимо, другой голод оказался сильнее, — прошептала императрица, поворачиваясь к супругу и выразительно глядя на него.

— Не мешать им, да? — Его величество нахмурился. — Между прочим, у меня сегодня праздник поважнее воссоединения семьи и…

— Идем, — мягко, но непреклонно приказала Диана. — Или хочешь подождать, пока они закончат?

Я в ужасе взглянула на герцога, лорд оттон Грэйд, с трудом сдерживая смех, приложил палец к моим губам. Совершенно не разделяя его веселья, я уже было собиралась обозначить наше присутствие для венценосной пары, но абсолютно вопиющим образом его светлость закрыл мне рот поцелуем. Какое-то время я пыталась вырваться, или как минимум воспрепятствовать, но после с удивлением поняла, что давно обнимаю супруга и, закрыв глаза, замираю от каждого прикосновения, а императорская чета… я даже не заметила, как они ушли. В какой момент начали гаснуть свечи… опустели коридоры, и весь императорский дворец погрузился в тишину глубокой ночи. А Дэсмонд все продолжал меня целовать, словно не мог прерваться ни на миг, словно для него это было единственным, что сейчас имело значение… Словно эти поцелуи, нежные, исполненные чувства, могли заставить меня забыть обо всем.

Прошло чуть менее года…

Порт в Картамьене оглушал криками продавцов, речитативами зазывал, шумом подъезжающих повозок и руганью грузчиков. Здесь преимущественно пришвартовывался торговый флот, а потому массивные тюки с кораблей переносили не молчаливые духи ветра, а люди.

— Леди оттон Грэйд, полагаю, вы отошли излишне далеко, — раздраженно прошипел господин Ирек.

Я с улыбкой оглянулась на поверенного, который после того, как его более не тревожил своими появлениями призрак, стал гораздо сдержаннее и дружелюбнее, но все же иной раз его брюзжание было непереносимо. Затем взглянула наверх — Янир сопровождал меня неизменно, стоило покинуть его светлость, и более Дэсмонд никому не доверял. Нескольких солдат с оружием, что также были моей охраной, герцог считал скорее атрибутом статуса, нежели защитой.

— Еще один ряд, господин Ирек, и мы вернемся на борт «Ревущего», — миролюбиво произнесла я.

Поверенный заскрежетал зубами, но более не сказал ничего.

Я же продолжала, медленно шагая вдоль торговых лотков с восточными тканями, искать муаровый шелк нежно-голубого оттенка. Именно нежно-голубого и никак иначе. В идеале требовалось найти тот, что будет рисунком напоминать спил вишни — впрочем, мне ни разу не доводилось видеть спил вишневого дерева, и Диане, я более чем уверена — тоже, но кто будет спорить с женщиной в положении, особенно если это ее величество?!

От обилия пестрящих тканей зарябило в глазах, и я на миг остановилась, пережидая дурноту. Та неизменно накатывала все чаще, что начало вызывать некоторую тревогу.

— Ариэлла?! — Янир, слетев ниже, окутал прохладой. — День становится жарче, полагаю, вам следует вернуться на корабль.

Вдали раздался крик: «Эуссэ, ангера эмитэ эуссэ».

Так как с его светлостью все эти полгода мы находились в основном в плавании по южным морям, некоторые слова местного наречия уже были мне известны, и я, не задумываясь, перевела: «Лимоны, свежие сочные лимоны». Дальнейшее поразило меня саму:

— Янир, принесите мне лимон. Сейчас! Немедленно! Сочный!

Дух ветра, не скрыв своего изумления, отобрал серебряную монету у тоже несколько оторопевшего господина Ирека и взмыл вверх. Я же, утратив всяческий интерес к тканям, в нетерпении ожидала его возвращения. Дух, не став испытывать мое терпение, появился почти сразу, принеся небольшую корзинку с яркими желтыми фруктами, на которых блестели капельки воды.

— Вымыл, — гордо сообщил Янир.

— О, благодарю вас, — выхватывая всю корзинку, произнесла я.

И взяв лимон, продолжила путешествие между лотками, поедая фрукт за фруктом. Опомнившись на пятом, я осознала, насколько мое поведение далеко от правил приличия, но корзинку отдавать господину Иреку отказалась наотрез. Ко всему прочему, нежно-голубой муаровый шелк для отделки спальни будущего наследника империи вскоре был найден, и всем моим сопровождающим теперь было что нести.

На борт «Ревущего» мы возвратились почти к полудню, и, отдав распоряжения Торопу по поводу обеда, я поднялась в каюту. Войдя, остановилась в дверях, с улыбкой глядя на постель — красная роза, перевитая белой лентой, лежала на моей подушке. К ней была прикреплена конфета из белого шоколада — как извинение за то, что когда-то давно кое-кто лишил меня сладкого. К слову, мы с герцогом все же покидались пирожными в господина Ирека, но не могу не признать, что сам поверенный весьма сноровисто швырялся выпечкой в ответ. Это был один из наших самых веселых завтраков в Гнезде Орла.

Я подошла к кровати, подняла розу, с улыбкой отвязала конфету, а сам цветок разместила в вазе на столе, где имелось еще шесть таких же — ярко-алых, бархатных, без единого шипа.