Год Оракула - Чарльз Соул

– В смысле профессии.

– Ты – журналист.

– Какой именно журналист?

Уилл подумал:

– Сетевой. Работаешь на веб-сайт.

– Верно. Так какого же черта ты решил, что я могу что-то знать о телестанциях в Денвере?

Уилл нахмурился:

– Я… знаешь, кажется, не подумал. Почему-то казалось, что знаешь. Но ведь ты же знала?

Ли посмотрела на него очень внимательно.

– Я в колледже встречалась с одним парнем. Он после окончания сюда переехал и стал работать на Кей-Ю-Эс-Эй. Пару раз я к нему приезжала, видела, как он работает. Только поэтому я знала. Иначе бы и понятия не имела. У нас не было времени – еще бы две секунды, и Тренер велела бы тому солдату нас застрелить. И оказалось, что я знаю именно то, что тебе нужно, и именно в тот момент. Что это такое, Уилл?

Уилл медленно выдохнул. Совершенно не удивленный тем, что только услышал.

– Что я могу сказать, Ли? Сайт это сделал.

Ли судорожно вцепилась ему в руку.

– Уилл, – сказала она. – Прошу тебя, скажи, у тебя есть план?

– Отвечай даме, – сказала Тренер. – Что вы сейчас делаете, господин Оракул?

– Жду, – сказал Уилл.

Он откинулся на сиденье и закрыл глаза.

На улицах кишел народ. Огромная толпа, тысячная, собралась возле здания Кей-Ю-Эс-Эй, заполнив все до последнего свободного пятачка, растеклась по пространству поля для гольфа. Люди кричали, вскидывая руки, слезы лились у них по щекам.

Оракул спустился с гор (на самом деле он стоял на трапе вертолета на крыше телестанции с завязанным вокруг пояса нейлоновым шнуром) и прямо сейчас будет говорить им правду!

– Джерри! – крикнул Уилл, перекрывая шум толпы. Техник Кей-Ю-Эс-Эй стоял недалеко от нервничающего оператора, и у каждого была в руках портативная видеоаппаратура, от которой тянулись провода по всей крыше и в здание через открытую техническую дверь. – Как у нас там?

– Нормально, сэр, – ответил Джерри. – Все установлено, можно начинать.

Уилл посмотрел на толпу.

– Не выйдет. Я тут ничего не слышу. Можем пойти в вертолет?

Джерри подумал секунду.

– Почему нет.

– Отлично. Давайте туда человека с камерой.

– А мистер Фонтейн?

Уилл совсем забыл про ведущего. Тот стоял, чуть наклонившись в сторону, нетерпеливо ожидая своего звездного часа – быть посредником в разговоре между Оракулом и Торекулом.

Крэндолл Фонтейн просиял Уиллу широкой улыбкой.

– Мне очень жаль, но в нем нет надобности. Да все равно там бы места не хватило.

– Я ему сообщу, сэр.

Уиллу показалось, что в голосе Джерри прозвучали нотки удовлетворения.

Через несколько секунд Уилл был в вертолете, сидел напротив оператора с монитором, показывавшим зернистое темное изображение каменистого дна сухой пустынной долины. В Кандустане была ночь, и вне круга света на мониторе каньон быстро терялся в чернильной темноте. Каньон патрулировали солдаты специальных сил США, видимо, поймавшие Торекула, и вели круговое наблюдение.

Ли сидела с Грюнфельдом у другого борта вертолета вместе с Джерри и Тренером. Остальным людям Тренера пришлось покинуть вертолет – места не было.

Изображение на мониторе задвигалось – камеру быстро повернули в сторону. Ее стабилизировали, навели на фокус – показался человек со смуглой кожей в пустынном камуфляже и наголовной повязке. Руки у него были вытянуты вперед, связанные пластиковыми наручниками. За ним следили два солдата спецназа – здоровенные парни, автоматы на изготовку. Уилл всмотрелся в пленника, которым мог быть только Торекул. Тот стоял прямо, несломленный, бесстрашный, на лице его читалось разве что любопытство. Интересно, что ему Лейхтен сказал о происходящем.

Будто в ответ мысли Уилла в кадр шагнул Энтони Лейхтен. Вид у него был глубоко жалкий – распаренный, грязный, с какой-то сыпью на похудевшей, но все еще жирной шее.

– Оракул на связи? – спросил он. – Мы тут слишком на виду, слишком долго все это.

Уилл вздохнул и сделал жест оператору:

– Включай.

Оператор перебросил переключатель сбоку камеры, замигал красный свет.

– Мистер Лейхтен! – сказал Уилл. – Рад вас снова видеть.

– Мистер Дандо, – ответил Лейхтен резко и коротко. – Вы готовы?

– Да. Что вы сказали Торекулу?

– Я ему сказал, что с ним желает говорить Оракул, что он не арестован, что его отпустят сразу же после конца разговора и что за все, что вы ему скажете, правительство США никак и ни в какой степени не отвечает.

– Это-то понятно. Теперь от вас больше ничего не нужно. Скажите своим людям, чтобы освободили его и отошли прочь. Мне нужно, чтобы он в этом разговоре был свободен.

– Невозможно, – небрежно бросил Лейхтен. – Отпустим его сразу после разговора.

Уилл приподнял бровь:

– Тони, что твой босс это все организовал по первой моей просьбе, не значит ли, что командую тут я, а не ты? Распорядись немедленно снять с него наручники.

Лейхтен поджал губы в ниточку, но повернулся и отдал приказ. Один из солдат, не говоря ни слова, разрезал пластиковые браслеты и отступил. Торекул тут же начал растирать запястья, не сводя глаз с камеры.

– О’кей, – сказал Уилл. – Он говорит по-английски?

– Нет, – ответил Лейхтен. – Но у нас есть переводчик.

– Отлично. Остальные отойдите.

Лейхтен и все солдаты, кроме переводчика, вышли из круга света, растворились в темноте.

Уилл еще посмотрел на Торекула – тот явно не тяготился ожиданием и интересовался, что будет дальше.

– Ты знаешь, кто я? – спросил Уилл.

И понял, насколько все дальнейшие события зависят от того, что ответит Торекул.

– Да, – пришел перевод. – Оракул мне известен.

Уилл выдохнул – мощный, глубокий вздох облегчения.

– Откуда? – спросил он.

– Учителя моей веры какое-то время о тебе говорят.

– И все – хорошее? – спросил Уилл и тут же одернул себя.

Услышав перевод, Торекул посмотрел на Уилла непроницаемым взглядом.

– Нет. Ничего хорошего.

Уилл подумал над этим и решил, что это не важно.

– Ты будешь слушать то, что я скажу? – спросил он.

– Куда бы я ни посмотрел, отовсюду на меня наставлены стволы. Что же мне остается? Но я тебе скажу то же, что твоему товарищу: даже сейчас Меч Божий готов взлететь. Говори что хочешь, но я с каждой секундой приближаюсь к победе.