Это знал только Бог - Лариса Соболева

Далила, ощутив счастье безопасности, успокоилась быстро, чтобы убить время, вязала. Но ждать – нуднейшее занятие. Развлечений нашли немного, да и то на них настояла Далила, соскучившись по свободе. Один раз сходили на концерт Алика, на котором Игорь уснул, а Вячеслав украдкой зевал. Посетили цирк, где было чуточку веселее, на этом с походами по культурным заведениям завязали. Настроение не то. Вячеслав регулярно наведывался к Анатолию Тимофеевичу, а у того ответ один: «Пока нет». На что же он рассчитывал? Элементарно:

– Ребенок был нужен Терезе здоровый, а не доходяга. Она позаботилась, чтоб он ни в чем не нуждался, следовательно, за ним кто-то ухаживает. Но для ухода нужны деньги, а их давала Тереза. Надо ждать, когда деньги у нянек закончатся, они обязательно позвонят ей.

Вячеслав бесцельно гулял по городу. Однажды завернул к роддому, вызвал Арину, которая, увидев его, чуть не упала:

– Что еще случилось?

– Не надо пугаться, я с мирными целями, – улыбался он. – Пришел пригласить вас… А куда вы хотите пойти?

Она растерялась настолько, что не придумала, как отказаться:

– Не знаю. У меня рабочий день не кончился…

– А у меня времени полно. Сколько ждать?

– Полчаса… – заикаясь, произнесла она.

Вячеслав чувствовал себя победителем. А разве нет? Линдер доволен, ждет встречи с Далилой и Милой, в ближайшее время прилетит прямо сюда, ведь внучка не сможет приехать, когда найдут ребенка. Даже Арина, приняв его поначалу в штыки, не отказалась от свидания, потому что победителю не отказывают.

Шли пешком по весенним улицам, он рассказывал, как разворачивались события, она слушала, распахнув глаза. Рисовался? А как же. Но чуть-чуть.

– Вы знаете, – после повествования сказала Арина, – я ведь тоже пыталась разобраться, наблюдала за всеми в отделении. Мила не казалась мне ненормальной, но она же не говорила, почему уверена, что ее сына подменили. Если б сказала, я бы с главврачом посоветовалась, как быть, он очень порядочный человек. После Кукушкиной весь персонал перетряс.

– Это все в прошлом. А сейчас… я голоден. Давайте поужинаем?

Арина засмущалась.

– Я только позвоню маме.

Чудный вечер выдался, а прервался так некстати звонком следователя:

– Есть, Вячеслав, есть! Нянька позвонила. Берите Милу, Далилу, и поедем за ребенком.

– Извините, Арина, не могу вас проводить, – поднимаясь, сказал Вячеслав. – Нашелся сын Милы, я должен ехать.

– Ничего, ничего. Сама доберусь. Я очень рада. Передайте Миле, все необходимые бумаги на ребенка она получит.

Он отправил домой Арину на такси, взял машину и поехал в гостиницу.

– Она позвонила на домашний телефон, но с сотового, – по дороге рассказывал Анатолий Тимофеевич. – Просила Терезу привезти продукты и деньги, как я и предполагал.

– Как среди ночи найдем женщину? – беспокоился Вячеслав.

– Там есть милицейский участок. Поскольку в деревнях, даже больших, жители знают все и про всех, думаю, найти няньку будет несложно.

Водитель остановил машину возле милиции, следователь побежал туда.

…Нянькой и кормилицей оказалась молодая мамаша, живущая с родителями, но без мужа. За вознаграждение она согласилась кормить малыша, мать которого «умерла». У нее дочка на два месяца старше Даньки, а молока хватит еще на двоих. Но как обрадовалась, что мать Даньки жива! Она главный свидетель против Серафима, который заезжал посмотреть на сына, и самое замечательное – мамаша не отказалась пойти в свидетели, как и ее родители. Все же в деревнях люди добрее, подумал Вячеслав. Дети спали в разных кроватках, Мила не решилась взять малыша, лишь стояла с Далилой рядом, всматриваясь в его щекастое личико. Хозяйка на стол собрала, нежданные гости не отказались. Тут и возник вопрос: что делать с Данькой, он же не на искусственном вскармливании, забрать его никак нельзя.

– Ты, Мила, оставь его покуда, – предложила мать кормилицы. – Приезжай, когда тебе удобно. А то поживи у нас, приучишь к смесям, хоть я и против них.

Вопрос разрешился, Мила на время осталась.

Настал день встречи. Далила поправляла на себе вязаное платье, которое сама связала.

– Волнуешься? – спросил Игорь.

– Чего мне волноваться? – подняла она плечи, напустив на себя беспечный вид. – Я его не знала, никогда не видела. Он мне чужой.

– Конечно, волнуется, вы разве не видите? – сказала Мила.

– Я думаю: как с ним себя держать, как его называть, не папой же! – взорвалась Далила, обнаружив все волнение. – В пятьдесят лет знакомиться с отцом – немного поздновато, вы не находите?

– Тебе же тридцать, – заметил Игорь. – Значит, не поздно.

– Ну да, да, мне тридцать, – нахмурилась Далила, поставив руки на бедра. – А все равно… дурацкая ситуация. Черт, почему они так долго?

– Может, задержка в аэропорту? – предположил Игорь.

– Мама, ты только не ругайся при нем, – посоветовала Мила. – У тебя если не черт – так козел, не козел – так придурок, а то и покруче. Дедушку удар хватит.

– Не учи меня, – отбрила мать. – Вот привязались…

– Можно? – распахнул дверь Вячеслав.

Он пропустил в комнату высокого и статного старика с белыми, аккуратно подстриженными густыми волосами. Линдер остановился, едва переступив порог, глаза его, сохранившие синеву, но чуточку поблекшую, надолго задержались на Далиле. Распахнутое модное пальто прекрасно сидело на нем, серый костюм отливал голубизной, а на шее небрежно болтался белоснежный шарф. Далила мысленно поставила рядом с ним маму и огорчилась: она бы не смотрелась с этим могучим и красивым стариком.

– Это – Далила, – тем временем говорил Вячеслав. – Это – ее дочь Мила. Это друг Далилы Игорь…

– Муж, – поправила Далила, а следующая фраза была полной околесицей: – Мой муж, я об этом недавно догадалась.

Она не бросилась отцу на шею, скованно себя чувствовала, да и Линдер не делал шага навстречу. Он вдруг увидел фотографии, подошел и взял две, улыбнулся Далиле:

– Знаешь, сколько мне здесь лет?

– Восемнадцать, – ответила она.

– Да. Этот снимок сделал немецкий корреспондент в Германии, под Берлином. А здесь нам с мамой по двадцать семь… У тебя есть ее фотография?

– Сейчас. – Далила нервно рылась в сумочке, достала паспорт, оттуда вытащила небольшое фото и протянула Линдеру. – Вот. Ей здесь семьдесят пять.

Надев очки, он долго рассматривал снимок. Постепенно напряжение, сковывавшее всех в номере, рассеивалось, наверное, Линдер развеял его своей естественностью и простотой. Он остановился напротив Далилы, но смотрел на фотографию жены:

– Она мало изменилась. Как жаль, я немного опоздал. – Наконец он поднял глаза на дочь: – Можно, я оставлю ее себе?