Дневники вампира. Возвращение: Сумерки - Лиза Джейн Смит

Мередит осталась бы спокойной. Она не лгала бы, но она нашла бы способ помочь.

— Дамон, это плохо. Но должен быть какой-то способ вытащить Это из тебя. Я собираюсь найти этот способ. Поскольку, пока Это находится в тебе, Шиничи может вынуждать тебя делать что-либо.

— Ты можешь выслушать, почему Это выращено настолько большим? Той ночью, когда Стефан выгнал меня из своей комнаты, все остальные пошли домой как хорошие маленькие девочки и мальчики, но ты и Стефан пошли на прогулку. Полет... Скольжение.

В течение долгого времени это ничего не означало для нее, даже притом, что это был последний раз, когда она видела Стефана. Фактически, это было единственным значимым для нее: это было последний раз, когда она и Стефан…

Она чувствовала, что замерзает изнутри.

— Вы вошли в Старый Лес. Ты была все еще маленьким ребенком-духом, который действительно не знал, что правильно, а что не правильно. И Стефан должен был хорошо это понимать, прежде чем сделать это — на моей собственной территории. Вампиры принимают территорию всерьез. И в моем собственном месте для отдыха — прямо перед моими глазами…

— О, Дамон! Нет!

— О, Дамон, да! Вы были там, делили кровь, и были настолько поглощены, чтобы заметить меня, даже если бы я перепрыгнул и попробовал бы подглядеть за тобой отдельно. Ты была в закрытой белой длинной ночной рубашке, и ты была похожа на ангела. Я хотел убить Стефана тогда.

— Дамон…

— И это казалось правильным тогда, что Шиничи появился. Ему не требовалось говорить то, что я чувствовал. И у него был план, предложение …

Елена закрыла свои глаза снова и покачала ее головой.

— Он подготовил тебя заранее. Ты уже был охвачен и готов был быть наполненным гневом. Я не знаю, почему.

Дамон продолжал, как будто он не слышал ее:

— Но я едва думал о том, что это будет означать для Бонни и Мередит, и для остальной части города. Все, о чем я мог думать, была ты. Все, что я хотел - тебя, и месть Стефану.

— Дамон, ты выслушаешь? К тому времени, ты уже был преднамеренно охвачен. Я могла видеть в тебе молаха. Ты допускаешь, — поскольку она чувствовала, что он раздулся, чтобы говорить — что кое-что влияло на тебя перед этим, вынуждая наблюдать как Бонни и другие умирают в твоих ногах той ночью. Дамон, я думаю, что эти вещи еще более тверды избавиться, чем мы воображаем. С одной стороны, ты обычно не оставался бы, чтобы наблюдать, что люди делают — частные вещи, не так ли? Не факт, что ты действительно сам себе не доказывал, что кое-что было неправильным?

— Это - … теория, - Дамон ответил, не представляясь счастливым.

— Но разве ты не видишь? Именно Это заставило сказать Стефану, что ты спас только Бонни из прихоти, и именно Это заставило тебя отказаться сказать всем, что малах вынуждал наблюдать из-за деревьев, гипнотизируя тебя. Это и твоя глупая, упрямая гордость.

— Зачту за комплимент. Я могу высохнуть и сдуться.

— Не переживай, - сказала Елена категорически, - независимо от того, что дальше случится с нами, у меня предчувствие, что твое эго выживет. Что случилось потом?

— Я заключил свою сделку с Шиничи. Он должен был соблазнить Стефана где-нибудь не по пути, где я мог видеть его одного, затем увезти его из этого места куда-нибудь, откуда Стефан не смог бы найти тебя.

Кое-что пузырилось, взрываясь снова в Елене. Это был тяжелый твердый шар сжатого восторга.

— Не убивая его? - ей удалось выдавить из себя.

— Что?

— Живой Стефан? Он жив? Он … он действительно жив?

— Уживчивый, - Дамон ответил холодно. — Устойчивый, Елена. Ты не должна расслабляться. - Он держал ее плечами. — Ты думала, что я намеревался убить его?

Елена дрожала почти слишком трудно, чтобы ответить.

— Почему ты не сказал мне прежде?

— Прошу прощения за упущение.

— Он жив наверняка, Дамон? Ты абсолютно уверен?

— Определенно.

Без мысли всяких мыслей, Елена сделала то, о чем не пожалела — поддалась импульсу. Она обвила свои руки вокруг шеи Дамона и поцеловала его.

На мгновение Дамон только стоял потрясенным. Он заключил контракт с убийцами, чтобы похитить ее возлюбленного и опустошить ее город. Но ум Елены никогда не видел бы это тем путем.

— Если он был бы мертв … — Он остановился и должен был начать еще раз. — Целая сделка Шиничи зависит от хранения его бодрым — живьем и подальше от тебя. Я не мог рискнуть тобой, убивающий себя и, заставляя ненавидеть меня - снова примечание отдаленной неприветливости. — С мертвым Стефаном, какую пользу я бы имел по отношению к тебе, принцесса?

Елена проигнорировала все это.

— Если он жив, я могу найти его.

— Если он помнит тебя. Но что, если любая память о тебе была стерта?

— Что? — Елена хотела взорваться. — Если каждая память Стефана обо мне была стерта, — сказала она пронизывающе, — я все еще смогу влюбить его в себя в момент, когда увижу. И если бы каждая память Стефана обо мне была испорчена, то он странствовал бы по всему миру, ища кое-что, сам не понимая, что он ищет.

— Очень поэтично.

— Но, о, Дамон, я благодарна тебе, что ты не позволил Шиничи убить его!

Он покачал своей головой, удивляясь самому себе.

— Я не мог — кажется — сделать это. Это было данное мною слово. Я полагал, что, если бы он был свободен и счастлив, и ничего не помнил, это удовлетворило бы достаточно…

— Твоего обещания, данного мне? Ты выразился неправильно. Но это теперь не имеет значения.

— Это действительно имеет значение. Ты пострадала от этого.

— Нет, Дамон. Что сейчас действительно важно - то, что он не мертв — и он не оставлял меня. Все еще есть надежда.

— Но Елена, - к голосу Дамона теперь вернулась жизнь; он был и взволнованным, и несгибаемым — Разве ты не видишь? Оставь прошлое в стороне, тебе придется признать , что мы должны быть вместе. Ты и я лучше подходим друг другу по своей природе. В глубине души ты это знаешь, потому что мы лучше понимаем друг друга. Мы находимся на одном и том же интеллектуальном уровне.

— Но Стефан!

— Хорошо, все, что я могу сказать, это то, что он делал замечательную работу по сокрытию всего. Но разве ты не можешь ощущать это? Разве ты не чувствуешь? - его власть теперь становилась неудобной — что ты могла бы быть моей принцессой тьмы — то, что кое-что глубоко в тебе хочет этого? Я могу видеть это, если ты не можешь.

— Я не смогу быть тебе ни кем, Дамон. Кроме как приличной невесткой.

Он покачал своей головой, резко рассмеявшись:

— Нет, ты подходишь только для главной роли. Хорошо, все, что я могу сейчас сказать, - то, что, если мы переживаем борьбу с близнецами, ты сможешь увидеть вещи в себе, то, что ты никогда не видела. И ты поймешь, что мы должны быть вместе.