Девять граммов пластита Серия: - Марианна Баконина

– Не хочешь ли воспользоваться услугами громкой связи? «Майор Горный и капитан Сунков, встречающие банкира Арциева, журналист Зорина ожидает вас возле кассы номер тринадцать». – Сергей подошел так тихо, что Лизавета вздрогнула.

– Где они могут быть?

– Если не дураки, то в VIP-зале. Все-таки видный депутат встречает знаменитого банкира, – усмехнулся Сергей.

Лизавета вздохнула. В депутатском ее точно узнают. Количество встреченных и снятых здесь знаменитостей давно перешло в качество. Ее первой звездной съемкой была Маргарет Тэтчер. Первый год работы на телевидении. «Железная леди» приезжает, чтобы встретиться с одним из самых демократичных политиков России и главой ленинградской советской власти по совместительству. Молодой задор помог Лизавете опередить конкурентов, и она сумела задать вопрос первая, а премьер-министр Великобритании ответила, хотя пресс-конференция в аэропорту программой визита не предусматривалась. Лизаветин вопрос остался первым и единственным. Как она потом гордилась, как задирала нос!

Теперь Лизавета, побывавшая в VIP-зале раз сто, – умная и опытная, а еще, к сожалению, узнаваемая.

И точно, едва они переступили порог, как с ней раскланялся администратор:

– Здравствуйте, Лизонька! Почему сегодня без камеры?

Незнакомым, полузнакомым и малознакомым людям Лизавета прощала ненавистную «Лизу» и еще более ненавистную «Лизоньку». Поэтому откликнулась приветливо:

– Добрый день, здравствуйте…

– Так где же камера? – не унимался улыбчивый молодой человек с незапоминающимся лицом профессионального менеджера или разведчика.

– Так вышло… – Лизавета внимательно разглядывала встречающих, но милиционеров не было и здесь.

– Мы сегодня с магнитофоном. – Сергей дотронулся до своей гигантской черной сумки. Именно в ней он таскал священный ноутбук. – Женева еще не выходила? Сегодня есть через ваш зал?

Специалист по компьютерам знал, как работают залы для особо важных персон, ничуть не хуже, чем прожженный светский хроникер.

– Кто-то есть… – Менеджеры и разведчики на прямо поставленные вопросы всегда отвечают уклончиво.

– Вот… – Ушедшая было вперед Лизавета резко повернулась и чуть не бросилась на шею Сергею. Она действовала импульсивно, но, как выяснилось впоследствии, правильно. Спряталась сама и заслонила его лицо. Их не заметили и не узнали те двое, что заставили ее прошептать неразборчивое «вот». Одного из них Лизавета узнала, потому что час назад видела фотографию в компьютере, а лицо второго вспомнила мгновенно, хотя, если бы минуту назад ее попросили описать Лечу Абдуллаевича Дагаева, она сказала бы, что не помнит, как он выглядит. И все же память подбросила ей это лицо, хотя заседания Законодательного собрания Лизавета снимала нечасто, а конкретно Дагаева не снимала вовсе.

Он не входил в когорту засветившихся на экране. Из пятидесяти городских парламентариев лишь десять-двенадцать человек входили в «горячий» журналистский список. Их знали в лицо, их дергали в перерывах назойливые репортеры, им заказывали статьи для местных, а иногда даже центральных газет. Остальные держались как бы на периферии публичности. В этом нет ничего странного или предосудительного, во всех парламентах мира были, есть и будут заднескамеечники – темные, но влиятельные лошадки. Именно такой лошадкой и был Леча Дагаев. Он не мелькал, он влиял. И Лизавета, до последней секунды не державшая его в голове, вдруг вспомнила не только седину, орлиный нос и импозантный пиджак, но и место Дагаева в большом зале Мариинского дворца – Леча Абдуллаевич обычно сидел во втором ряду, в кресле рядом с центральным проходом.

А теперь он шел по депутатскому залу аэропорта «Пулково-2» – решительный, мрачный и сосредоточенный. Развевались полы длинного черного пальто, сверкали желто-карие глаза, начищенные остроносые ботинки. Рядом с ним шел его младший брат-близнец. Именно младший и именно близнец, так показалось Лизавете, которая хоть и стояла почти спиной к этой паре, все равно усмотрела и запомнила каждую деталь. Они шли быстро, да и идти-то всего пятьдесят метров мраморного пола, минута, не больше, но Лизавета видела все, как в рапиде: детали, жесты, взгляды. Она сумела разглядеть даже пуговицы на удивительно одинаковых пальто. Заметила наманикюренные ногти старшего: Леча Абдуллаевич один раз по-отечески коснулся плеча Ильи Арциева. Оценила элегантный черно-красный клетчатый галстук русско-швейцарского банкира. И еще разглядела вторую суть этого стремительного прохода. Что-то было не так. Хотя «близнецы» шли рядом, они не то чтобы разговаривали – они общались по делу, по необходимости. Лизавета разобрала всего два слова, вполне обыденных в данной ситуации. «Машина рядом», – заверил встречающий прилетевшего. Они смотрелись если не как друзья, то как добрые знакомые. Только знакомство это и доброта припахивали фальшью. Кто-то из двоих держал камень за пазухой. Или камни держали оба. Так, с камнями, и скрылись они за автоматически распахнувшимися при их приближении дверьми.

Лизавета, проводившая их глазами, очнулась не сразу.

– Где же ребята? Они их пропустили или ждут снаружи? – спросила она шепотом. Надобности шептать не было ни малейшей, но она все равно шептала.

Сергей ответил в той же манере – еле слышным голосом:

– Вот уж не знаю. Если верить всему, что пишут про русскую милицию, то, скорее всего, пропустили.

– Тогда пойдем. Проследим, куда они пошли. – Лизавета схватила Сергея за руку. Тот даже не пошевелился.

– Ты что, не слышала? Их ждет машина. Собираешься на такси гоняться за шестисотым «Мерседесом», или на чем здесь теперь катаются солидные люди?

– Ну хоть увидим, может, ребята их ждут снаружи! – не унималась Лизавета. Она упорно тянула Сергея к выходу. Давыдов стоял, как скала у врат Тартара. – А, ладно, я сама увижу!

Она опять побежала к выходу. Странно она в последнее время себя ведет: то замирает, словно спящая красавица, то бегает, как ошпаренная сороконожка. Вчера она тоже вела себя странно… Выгоняла, выгоняла мужчину, а потом… Впрочем, ничего удивительного. Говорят даже закаленные спецназовцы теряются, когда в них стреляют, а они не могут определить откуда. В нее стреляют уже почти неделю, так что внезапность и порывистость вполне объяснимы. А то, что сейчас не объяснить, она проанализирует потом, когда будет время подумать.

Вход в VIP-зал расположен несколько в стороне от ворот для простых смертных. Там же площадка для особо важных машин, принадлежащих особо важным персонам. В этот час таковых было немного. Возле одной торчал парень в фуражке с твердым блестящим козырьком, вероятно шофер. Больше никого. Они не могли уехать так быстро. Уж хвост автомобиля Лизавета, выскочив из зала, непременно углядела бы. По крайней мере, услышала бы шум двигателя. Скорее всего, они пошли на стоянку для «простых».

Лизавета побежала вдоль здания аэровокзала. Правильно она догадалась, вон идут эти двое. Зорина прижалась к каменной стене и замерла. Надо оглядеться. Через секунду она не увидела, а почувствовала, что к ней подошел Сергей. Они вместе наблюдали за депутатом и банкиром. Вот они огибают чистенькую темно-зеленую «Тойоту», прошли мимо голубого микроавтобуса «Фольксваген», рядом с ним стоит, все правильно, белый шестисотый «Мерседес». Депутат обернулся, что-то сказал. Арциев кивнул. Квакнула система сигнализации. Сейчас они усядутся и уедут. Друзья не разлей вода.