Невеста рыцаря - Эми Фетцер

Коннал с трудом оторвался от ее губ и обернулся. Леди Марианна протягивала им свой плащ. Коннал благодарно кивнул и завернул в него Шинид.

— Со всеми бедами покончено, — объявил Робин. — И по-моему, вернулся Ричард.

Шинид свесила голову вниз, чтобы посмотреть, что происходит, и у Коннала от страха захолонуло сердце — а вдруг она свалится вниз? А там, на земле, бой стих, и во двор замка торжественно въезжал король Ричард.

— Теперь Иоанн за все ответит.

— Он удрал, — презрительно процедила Шинид.

— В самом деле? — удивился Робин.

— Да. Он сказал, что если Ричард хочет, пусть берет меня, ему не жалко.

Коннал расхохотался.

— Мне кажется, леди Шинид, что даже Коннал не в силах с вами справиться. — Робин посмотрел на Марианну. — Пойдем, поприветствуем твоего кузена.

Роберт повел Марианну за собой, но она все оглядывалась, смотрела на чудесную пару и не могла поверить в чудеса, какие только что видела. И главное — все это произошло не во сне, а наяву! И она не знала, что больше ее поразило: чудеса, коим она была свидетельницей, или чудесная любовь этих двух ирландцев. Впрочем, она решила, что теперь будет верить в чудеса. И всегда будет верить.

Шинид подняла глаза на мужа и улыбнулась, а Коннал засмеялся, глядя в небо, и прижал ее голову к своей груди. Он творил заклинания о том, чтобы любовь их была вечной. Он благодарил стихии за то, что любовь Шинид сделала его сильным и добрым. И какая жизнь его ждала! Чудесная, полная неожиданных поворотов. Ведь жена его могла править всем миром! Он отодвинул ее от себя и посмотрел на любимое лицо.

— Я люблю тебя, Коннал. Он улыбался:

— Ричард будет рад с тобой познакомиться.

— Ну тогда давай как можно быстрее спустимся вниз. — Вдруг она нахмурилась. — Моя единственная одежда осталась внизу. Ты ведь не хочешь, правда, чтобы король увидел меня в таком виде? — Она распахнула плащ, демонстрируя ему красоту своего тела, и Коннал, засмеявшись, прижал ее к себе.

Он смотрел на нее горящим взглядом. Он готов был любить ее прямо здесь, на парапете стены.

— Я люблю тебя, люблю! — повторял он, сжимая ее плечи.

Она коснулась его руки.

— Да, Коннал, сила моя в твоей любви, ибо твоя душа — это и моя душа. Я тоже люблю тебя.

Он целовал ее и целовал, и не мог насытиться, и поклялся себе жить полной жизнью, не теряя впустую ни единого мгновения дарованного ему счастья.

— Ну, вот так дела! — раздался у них за спиной голос Мерфи. Она держала в руках чистое платье. Бог знает где она его раздобыла. — Король приехал, а наша леди голая, как молодая в брачной постели. Какой позор, милорд.

Мерфи протиснулась между ними, и они увидели слезы в ее глазах. Она помогла Шинид одеться. Коннал с улыбкой наблюдал за суетой служанки, и сердце его пело от счастья.

— Знаешь, — вдруг сказала Шинид, — я немножко устала от Англии.

— Тогда мы едем домой, — кивнул Коннал, а Мерфи всхлипнула, затягивая на платье шнуровку.

— Хорошо, но тогда вы должны как можно скорее подарить мне деток, чтобы я их нянчила.

Шинид приподняла бровь и улыбнулась. Коннал протянул руку, и его жена подошла к нему, подняв к нему лицо.

— Да, давай поедем домой и займемся этим.

Коннал целовал свою жену, не обращая внимания на причитания Мерфи. И тут с лестницы раздался голос Наджара и грозный рев короля.

Но Конналу было все равно, кто там кричит. Ему было важно лишь то, что жена его снова с ним, в его объятиях, и он готов был излить на нее свое счастье еще тысячей поцелуев.

Вдруг поднялся ветер, он трепал их волосы, одежду, и этот ветер принес запах мха и моря, запах родины. Внизу, на земле, горели костры, и пламя взлетало вверх, и люди с благоговейным страхом взирали на чудо. И зеленый плющ, покрытый цветами, покрыл голые камни, он стлался вдоль парапета, ластился к их ногам, свивая вокруг них живой шатер.

И луна, плывя по небу, светила только для них и только на них изливала свое серебряное сияние.

Шинид и Коннал вздохнули, и сила их любви осветила небо и землю.

Земля, вода, огонь и ветер — все шептали об их любви, рассказывая миру то, что узнали о любви эти двое. И Коннал улыбался, целуя свою колдунью.

И боль предательства, и горечь потерь и обид — все забылось, все излечило чудо, — но не чудо волшебства, а чудо любви, рожденной между суровым рыцарем и женщиной с горячим сердцем, щедро поделившейся с ним жаром и нежностью своей души. И он знал, что посреди его мира, в самой его сердцевине, живет заветный дух, первый элемент, изначальная стихия, рожденная за много веков до него и теперь наконец нашедшая свое место.

Коннал наблюдал за тем, как народ празднует возвращение в свой замок лорда О'Малли. Диллон веселился вовсю, отплясывая со своей сестрой Мойрой, и Коннал не знал, что радует его больше: возвращение собственности законному владельцу или улыбка Мойры, которая ни одного из мужчин на празднике не оставила равнодушным.

— Ты выглядишь весьма довольной собой, любовь моя.

— Я тут ни при чем, это ты уговорил Ричарда вернуть земли в Ирландии их законным владельцам.

— Ричард не так плох, как ты о нем думала.

Коннал едва заметно улыбнулся. Шинид очаровала Ричарда, но при этом король если и произвел на нее впечатление, то не такое уж сильное. Шинид знала, что муж ее Коннал куда привлекательнее во всех отношениях. Впрочем, Коннал ничего не имел против, ибо он считал, что над Шинид должен иметь власть только один мужчина — он сам.

— Ты хочешь быть с ним? Коннал засмеялся.

— Нет, любовь моя, — произнес он, окидывая ее нежным взглядом.

Шинид почувствовала приближение схваток.

— Коннал, пожалуйста, не смотри на меня так…

Он опустил глаза на ее располневший живот, провел по нему ладонью и услышал, как внутри толкнулся ребенок.

— Она шевелится.

— Ты уверен, что будет девочка?

— Конечно! — Коннал широко улыбнулся. — Рыжеволосая и с зелеными глазами.

Он осторожно усадил ее в кресло, махнув Мерфи, которая теперь всегда крутилась подле Шинид. Он заметил, как Наджар побледнел от волнения.

— Я кое-что должна сказать тебе, любовь моя. Пожалуй, надо сделать это прямо сейчас.

— Что? В чем дело? Ты больна? Пришел твой срок?

— Да, пришел мой срок. О, не нервничай так, она чуть-чуть подождет.

— Значит, ты тоже уверена, что у нас будет девочка?

— Да, и именно о ней нам надо поговорить. — Она очень волновалась.

— Говори, любовь моя, у нас нет секретов друг от друга.