Ночной Дозор - Сергей Лукьяненко

— Кто ты? — спросил Максим, почти забывая омальчишке-маге. Тот медленно отступал к неожиданному спасителю.

— Дозорный. Антон Городецкий, Ночной Дозор.Выслушай меня.

Свободной рукой Антон поймал пацана и задвинулза спину. Намек был вполне прозрачен.

— Ночной Дозор? — Максим все пытался уловить внезнакомце дыхание Тьмы. Не находил, и это пугало еще больше. — Ты из Тьмы?

* * *

Он ничего не понимал. Пытался зондироватьменя: я чувствовал этот свирепый, неукротимый и в то же время неумелый поиск.Даже не знаю, возможно ли было закрыться. В этом человеке, или Ином, тутгодились оба понятия, чувствовалась какая-то первобытная сила, безумный,фанатичный напор. Я и не закрывался.

— Ночной Дозор? Ты из Тьмы?

— Нет. Как тебя зовут?

— Максим, — Дикарь медленно подходил ближе.Вглядывался, будто чувствовал, что мы уже встречались, вот только я имел другойоблик. — Кто ты?

— Работник Ночного Дозора. Я все объясню,выслушай меня. Ты — Светлый маг. — Лицо Максима дрогнуло, окаменело. — Тыубиваешь Темных. Я знаю это. Сегодня утром ты убил женщину-оборотня. Вечером, вресторане, прикончил Темного мага.

— Ты тоже?

Может быть, мне показалось. Может быть, в егоголосе и вправду дрогнула надежда. Я демонстративно засунул пистолет в кобуру.

— Я Светлый маг. Не очень сильный, правда.Один из сотен в Москве. Нас много, Максим.

У него даже глаза расширились, и я понял, чтопопал в цель. Он не был безумцем, вообразившим себя Суперменом и гордящимсяэтим. Наверное, ничего он так сильно не хотел в жизни, как встретить соратника.

— Максим, мы не заметили тебя вовремя, —сказал я. Неужели удастся решить все миром, без кровопролития, без безумнойсхватки двух белых магов? — Это наша вина. Ты принялся воевать в одиночку, тыналомал дров. Максим, все еще исправимо. Ты ведь не знал о Договоре?

Он не слушал меня, ему плевать было на неведомыйДоговор. То, что он не один, было для него главным.

— Вы боретесь с Тьмой?

— Да.

— Вас много?

— Да.

Максим опять посмотрел на меня, и вновьпронизывающее дыхание сумрака сверкнуло в его глазах. Он пытался увидеть ложь,увидеть Тьму, увидеть злобу и ненависть — то, что только и дано было емувидеть, — Ты ведь не Темный, — почти жалобно сказал он. — Я вижу. Я неошибался, никогда!

— Я дозорный, — повторил я. Оглянулся —никого. Что-то отпугивало людей. Наверное, это тоже было частью способностейДикаря. — Этот мальчик…

— Тоже Иной, — быстро ответил я. — Еще неопределившийся, либо он станет Светлым, либо…

Максим покачал головой:

— Он Темный.

Я взглянул на Егора. Мальчишка медленно поднялглаза.

— Нет, — сказал я.

Аура была видна отчетливо — яркая чистаярадуга, переливающаяся, обычная для совсем маленьких детей, но не дляподростков. Своя судьба, несформированное будущее.

— Темный, — Максим покачал головой. — Ты невидишь? Я не ошибаюсь, никогда. Ты остановил меня и не дал уничтожитьпосланника Тьмы.

Наверное, он не врал. Ему дано немногое — затов полной мере. Максим умеет видеть Тьму, выискивать самые крошечные ее пятна вчужих душах. Более того, как раз такую, зарождающуюся Тьму он видит лучшевсего.

— Мы не убиваем всех Темных подряд.

— Почему?

— У нас перемирие, Максим.

— Как может быть перемирие с Тьмой?

Меня пробил озноб: в его голосе не было нитени сомнения.

— Любая война хуже мира.

— Только не эта, — Максим поднял руку скинжалом. — Видишь? Это подарок моего друга. Он погиб, и, может быть, — из-затаких, как этот мальчик. Тьма коварна!

— Ты мне это говоришь?

— Конечно. Может быть, ты и Светлый, — еголицо скривилось в горькой усмешке. — Только тогда Свет ваш давно потускнел. Нетпрощения Злу. Нет перемирия с Тьмой.

— Нет прощения Злу? — теперь и я был зол. Иеще как. — Когда ты заколол в туалете Темного мага, почему бы тебе было неостаться еще на десять минут? Не посмотреть, как будут кричать его дети, какбудет плакать жена? Они — не Темные, Максим! Они обычные люди, у которых нетнаших сил! Ты выхватил из-под пуль девушку…

Он вздрогнул, но лицо его все равно неутратило каменного спокойствия.

— Молодец! А то, что ее готовы были убитьиз-за тебя, из-за твоего преступления? Этого ты не знаешь?

— Это война!

— Ты сам породил свою войну, — прошептал я. —Ты сам ребенок, со своим детским кинжалом. Лес рубят — щепки летят, да? Вседозволено в великой борьбе за Свет?

— Я борюсь не за Свет, — он тоже понизилголос. — Не за Свет, а против Тьмы. Но это все, что мне дано. Понимаешь? И недумай, для меня это не лес, и не щепки. Я не просил этой силы, я не мечтал оней. Но если уж она пришла, я не могу иначе.

Да кто же его упустил?

Почему мы не нашли Максима сразу, как толькоон стал Иным?

Из него вышел бы прекрасный оперативник. Последолгих споров и объяснений. После месяцев обучения, после годов тренировок,после срывов, ошибок, запоев, попыток покончить с собой. В конце концов, когдане сердцем, ибо это ему не дано, а своим холодным, бескомпромиссным разумом онпонял бы правила противостояния. Законы, по которым Свет и Тьма ведут войну,законы, по которым нам приходится отворачиваться от оборотней, преследующих жертву,и убивать своих, не сумевших отвернуться.

Вот он стоит передо мной, Светлый маг, занесколько лет уложивший больше Темных, чем оперативник со столетним стажемработы. Одинокий, затравленный. Умеющий ненавидеть и не способный любить.

Я повернулся, взял Егора за плечи, тот так истоял, тихо, не высовываясь, напряженно слушая наш спор. Вытолкнул вперед,перед собой. Сказал: