Метель, или Барыня-попаданка. В вихре времени - Наталья Алексеевна Добровольская

нашли. Люди говорят, вашей деревни житель, некий Иванка. Знаете такого?

– Раньше знала, но давно не видела, сказать, он ли это, не могу. Я много лет не была в имении, все уже изменилось. Спросите лучше нашего нового управляющего, Луку, он вам больше поможет.

– Так он его и опознал. Говорит, после отъезда управляющего Иванка забоялся оставаться в деревне, кое-какие вещи прихватил и убежал, да видно, заплутал и замерз по дороге.

– Царство ему небесное, но Бог его и наказал.

– Да и не говорите, ваше благородие. Так что протокол я составил, требуется только подписать.

– Так пройдемте в дом, Евграф Петрович, что же на морозе мерзнуть. Позвольте только, я распоряжусь.

– Лука! – позвала Наталья.

Молодой человек, судя по всему, Лукашик-младший, степенно подошел. Было видно, что ему вся эта ситуация не по нраву, но он молчал. Женщина обратилась к нему:

– Лука, голубчик, ты уж распорядись, чтобы все было сделано по-христиански. Остался кто у него?

– Нет, бобылем жил, мать давно умерла.

– Понятно. Ну ладно, после поговорим.

С этим и зашли в дом, Наталья распорядилась насчет обеда, предложила становому выпить водки, на что он согласился, удовлетворенно крякнув. Оказался он вполне вменяемым человеком, и женщина была удовлетворена знакомством с ним – пригодится.

Становой, отобедав и получив подписанные бумаги и небольшую мзду, отбыл вполне довольный. Миша тоже уехал вместе с ним. Толпа деревенских разошлась, тела Иванки уже не было видно – перенесли, видимо, куда-то.

Наталья принялась обходить усадьбу и знакомиться со старыми и новыми ее обитателями. Авдотья неплохо поработала – все было уже чистым, комнаты приобрели жилой вид. Слуги в основном были старыми, служившими еще при дедушке. Все они кланялись ей в пояс, называли «матухна-барыня», глядели немного настороженно. Чувствуется, что они настолько натерпелись, что уже не верят в хорошее к ним отношение.

Наталья обошла весь дом и спустилась в подвал – он оказался теплым и оборудованным. Дед, по примеру Петра Первого, любил что-нибудь мастерить своими руками, и в подвале были его мастерские. Женщина только ахнула – там была отличнейшая лаборатория химика – дед в последние годы все искал возможность создания эликсира здоровья, а также маленькая типография со станком. Тут же лежали какие-то рассыпающиеся в руках бумаги, видимо, материал для печати.

Были тут и какие-то станки, приспособления, инструменты, материалы, тоже уже покрытые пылью, ржавые, но скорее всего, после чистки вполне пригодные к работе. Прямо то, что доктор прописал! Вот уж поистине, кто-то ворожит, помогая осуществить желания. Говорить о своих находках Наталья пока никому не стала, решила сама здесь все разбирать.

Прошла она и в кабинет деда и обнаружила там отличную библиотеку – многие книги были редкими, изданными очень давно. Вот они-то и пойдут в закладку клада для барыни. Только интересно, как они сохранятся через такой большой промежуток времени? Может, в клад лучше класть металлические вещи, тот же фарфор, посуду, монеты, разные дамские безделушки? Кстати, надо в закладку и пару гравюр отправить, которые также были среди книг.

– Прихватить, что ли, одну, узнать их автора и стоимость? Решено, выбираю самую маленькую, – размышляла Наталья.

Были тут и фарфоровые статуэтки – женщина вспомнила, что ее двойник в детстве особенно любила фигурку пастушки, около ног которой сидела овечка. Эта статуэточка так и стояла на привычном месте, и Наталья ее с удовольствием погладила – как привет от деда.

Хотя учительница никогда не видела этого человека, но чувствовала, что он по-настоящему любил свою внучку, которая у него осталась, как единственная память о сыне и невестке.

Наталья тихо сказала:

– Георгий Иванович, уважаемый и любимый, не переживайте, я постараюсь сделать все, чтобы людям было лучше жить! – И как бы почувствовала удовлетворенный вздох обрадованного человека.

На сегодня было достаточно, день клонился к вечеру, надо было возвращаться в Васино. Вызвав Луку и Лукашика, Наталья спросила, как поступили с телом Иванки. Оказалось, местный священник уже распорядился насчет похорон, а пока погибшего отпевали в церкви. Завтра с утра староста отправит крестьян на кладбище готовить могилу – земля была мерзлая, требовалось немало потрудиться, чтобы ее вскопать. А на третий день, как положено, будут похороны.

Женщина выделила Лукашику денег на оплату всех хлопот и поминки для крестьян, а также попросила расписать, что нужно в имении, и кто из крестьян в чем нуждается. Лукашик был грамотным, писал и читал довольно бойко. Чувствовалось, что старший Лука его многому научил – он тоже был грамотным, его выучил сам дедушка. Так что помощники у женщины уже были.

Она помнила о своем обещании сделать прием для полка и решила убить сразу трех зайцев – объединить новоселье, точнее, «староселье», прием для полка и прием для соседей-дворян здесь, в Деревенщиках.

Этим она хотела показать изменения в статусе и Александру Николаевичу, и другим дворянам. Теперь барыня уже не приживалка у своей крестницы, а самостоятельная помещица, пусть и не особо богатая, но и не хуже других.

Нужно будет и Верочку с мужем и Анечкой пригласить – кавалеров будет много, может, приглянется какой. Да и соседские барышни с воодушевлением примут эту идею. Наталья коротко сказала о своих планах и спросила, сколько дней надо на подготовку. Лукашик ответил, что дня три-четыре достаточно. Тогда женщина решила сделать прием в следующую пятницу вечером – так и ей было проще уйти сюда, да и времени на подготовку было больше.

Кроме того, оказалось, что кто-то из соседей как раз сейчас продает большую отару овец и коз вместе с запасом шерсти. Отлично, то, что надо! Помещица только сказала Лукашику, чтобы он предварительно узнал цену всего этого богатства и, поторговавшись, договорился о покупке. А через день она снова приедет, и все постарается решить окончательно. На этом они и расстались. Тот же Демид, отдохнувший и пообедавший, снова отвез Наталью в Васино. Выходные кончались, нужно было возвращаться в будущее, где также были свои заботы.

Глава 42. Дела и развлечения

Постепенно Миша повеселел, совсем перестал стесняться барыни, они часто общались запросто, особенно он любил вспоминать о своем детстве и маме, но редко говорил о