Астма. Высокая турбулентность - Вероника Нокс

Для Дино это было куда проще, а еще он всегда делает все по-своему, совершенно не умеет ждать. Вот почему я не сказала ему о том, что рассталась с Максимом сразу после нашей пятничной поездки на мотоциклах.

В те же выходные я вывезла все свои вещи к родителям. Планировала погостить у них, пока ищу съемную квартиру. Сопротивления родных я совсем не встретила. Ну как… Папа был очень расстроен нашим разрывом, он совсем этого не ожидал, а вот мама лишь понимающе кивнула, глядя мне в глаза. "Значит так надо", — передавал ее взгляд. Кира и вовсе не знала о переезде, потому что внезапно смылась куда-то в Самару, по словам мамы. Так что у меня было время спокойно расположиться в нашей старой комнате и поставить сестру перед фактом.

Макс воспринял все достаточно тяжело. Он долго не верил в мой уход. Совсем не замечал, как холодеют мои чувства с весенним потеплением за окном. В день расставания я не сказала ему всю правду, потому что уходила не к Дино. В первую очередь, я уходила от Максима, наконец, осознав, что он не мой человек. Хороший, успешный, надежный, благоразумный, просто не мой.

Весь месяц с тех выходных он, как ни в чем ни бывало, писал мне в мессенджере, даже приезжал за мной вечером, пытаясь забрать с работы. Он постоянно твердил одну единственную фразу: "Я не понимаю, объясни мне нормально!" Даже нашел где-то в интернете статью о том, что такое случается со многими невестами перед свадьбой, предлагал пойти вместе к психологу. Возможно, он так ничего и не заметил во время нашей поездки на Мальдивы. Максим — святая простота. Я не знаю другого человека, который так хорошо управляет бизнесом, легко оценивает интеллектуальный потенциал, но совершенно не умеет считывать невербальные сигналы и взаимоотношения между людьми.

Наш разрыв заставил его делать странные вещи. Он пропускал работу, караулил меня у подъезда родительского дома. Заявился на конференцию пьяным, чего за ним никогда не водилось. Пришлось резко покинуть мероприятие, чтобы избежать сцен, хотя очень хотелось провести время с Дино. Он хотел поговорить о чем-то, возможно, о нас, а выбежав за мной в коридор, невольно скомпрометировал меня.

В тот вечер, гуляя с Максом по набережной, чтобы выветрить алкоголь из его крови, я еще долго отбивалась от пьяных обвинений в адрес всего живого и неживого: моей работы, детей, аппарата, мотоцикла, моих коллег, включая Дино, которые "наверняка сейчас подкатывают ко мне яйца". Он даже своего отца умудрился притянуть к фатальным причинам нашего разрыва. Бывший будто спустил на меня всю скрытую за годы совместной жизни ревность. Под занавес Максим заявил, что у него остался только бизнес и что он не видит смысла жить с этим дальше, поэтому прямо сейчас утопится в Москва-реке. Пришлось ехать домой к этому невменяшке. Утром, как и всю последующую неделю, он долго извинялся. А я ходила в какой-то прострации. По-хорошему, мне было совсем не до чувств, потому что на носу был очень ответственный день первой операции на человеке.

И, конечно, Макс пришел поздравить меня с этим днем, кто бы сомневался. Увидев нас с Дино в кабинете, Макс сорвался. Осознание ситуации пришло к нему в один момент. Многое было сказано в тот день на эмоциях. Я позволила ему выплеснуть это, выдержала все оскорбления в мой адрес, а потом постаралась объяснить. Рассказала о нашей встрече с американцем много лет назад. Мне было важно, чтобы Максим понял, что я выбирала его головой, а Дино выбрало сердце и что я никак не могу этому сопротивляться. Так случилось. Меня мучила мысль о том, что будет с Максимом, как это повлияет на работу отца и мои деловые отношения с главврачом ЦКБ РАН. Хотелось верить в благочестие и непредвзятость Остаповых, ведь я ни раз в нем убеждалась. Мне нужно было довести медицинский проект до конца, я не имела права оставить его незаконченным.

Эти мысли терзали меня всю дорогу до Франции. Когда мы сели в подъехавший к выходу из терминала темно-синий "Мерседес", Дино выполнил свое обещание и отдал мой мобильный. Я тут же позвонила отцу.

— Прости меня, папа.

— Родная… — папа сделал паузу, подбирая слова. — Возможно, мне стоило отпустить тебя в Италию много лет назад? — он усмехнулся. — Я тебя не виню. Все будет хорошо.

— Надеюсь.

Поговорив со мной немного о погоде в Париже и что-то несуразно пошутив про лягушек, папа попрощался. Ему было непросто, но, кажется, он это принял. На душе стало чуть легче.

— Нам не нужно ждать карантин? — обратилась я к Дино.

— Нет. Новое оборудование позволяет определять вирусы с высокой точностью. Но расходники стоят очень дорого, так что его не применяют массово.

— Очень экономит время.

— Согласен.

— Дино, кстати, ты сэкономил около двенадцати часов моей жизни, тебе не стыдно? — с тем же милым тоном спросила я.

— Что такое стыд, Веснушка? — мужчина, сидящий рядом со мной, улыбнулся с насмешкой.

— После этого вопроса мне стало интересно, что ты делал ночью, пока я была в отключке?

— А ты уже начала со мной разговаривать? — темная бровь взметнулась, Дино переводит тему, прекрасно.

— Да, если ты согласишься отвечать на мои вопросы, — я вернула наглый взгляд.

— Я давно понял, что сомнофилия — это не мое, если ты об этом, — улыбнулся мужчина. — Ты провела тихую и спокойную ночь в моей квартире, а рано утром тебя доставили в аэропорт.

— Ночь в твоей квартире, значит? Как мило. Дино, а ты в курсе, что обычно девушек приглашают на уикенд используя слова, а в квартиру мужчины они заходят своими ножками и по собственному желанию?

— Ты бы согласилась?

— Нет, — твердо ответила и получила самоуверенный взгляд, который означал: "Что и требовалось доказать".

— Ну ладно. Раз уж мы здесь, какой первый гештальт ты собрался закрывать?

— Мы едем в гости.

— Отлично! — я искренне рассмеялась. — Дино Риччи не найдет покоя, пока мы вместе не сходим в гости, как настоящая семейная пара! Конечно, ради этого стоило срочно меня похищать!

В ответ я была награждена задорным и слегка снисходительным взглядом.

— Почти приехали, — сообщил мой похититель, отвернувшись к окну, как всегда, не утруждая себя подробностями.

Судя по моему мобильному, который успел включиться в роуминг, был полдень. Мы давно въехали в город, а сейчас стояли в пробке к набережной Сены неподалеку от Эйфелевой башни. Кажется, мы ехали в старинный центральный район.

Жизнь французской столицы за окном освещало ясное утро. Однообразные здания из светлого камня кольцом окружали своих обитателей, давая разгуляться взгляду лишь у берегов Сены. Машины активно сигналили, будто у водителей был свой язык, вроде азбуки Морзе. Люди спешили по своим делам. Я бы хотела услышать романтичный запах выпечки с открытых террас кафе или ароматы дорогого парфюма из бутиков, но, увы, ничего этого поблизости не было ни видно, ни слышно. Из приоткрытого окна в салон пробивался лишь скучный запах заполненного транспортом города-миллионника.