Рандеву с водяным - Дарья Калинина

– Трудно сказать, что делается в голове у психически больного человека, – сказал Жихарев.

– Во всяком случае, нам она призналась в убийстве нашего отца и ничуть в этом не раскаивалась, – вздохнула Варя.

– Она даже считала это справедливым возмездием! – поддержала сестру Карина. – Бедный папа, теперь я понимаю, почему он поменял свое имя и переехал в другой город. Как, однако, не повезло ему в его прошлой жизни! Какая жуткая особа досталась ему в жены.

– Еще неизвестно, кому из них двоих больше не повезло, – пробормотала Мариша. – Вы, девушки, конечно, вправе защищать своего отца. Но мне, честно говоря, жалко эту женщину.

Сестрам Цветиковым, судя по их лицам, первую жену их отца было ничуть не жаль. Но их можно было извинить, они ведь не знали ее историю так хорошо, как теперь знали мы с Маришей. Да и досталось им от нее существенно больше, чем всем нам.

В этот день мы вернулись ко мне домой совсем поздно. Сначала Делон отвез нас в ресторан, где долго беседовал с нами, умоляя не рассказывать в милиции о нашем с ним путешествии в Турцию. И об экскурсии по публичным домам, принадлежащим ему. Так как он пристал к нам как банный лист, а мы страшно устали, то мы в конце концов пообещали ему держать язык за зубами. И вообще забыть о том, что мы были в Турции.

После этого Делон отпустил нас, но не забыл присовокупить, что у него длинные руки. И уши тоже. Если мы проболтаемся в милиции кое о чем, то он обязательно узнает об этом. И тогда нам не поздоровится.

– А мне еще сегодня, когда он первым предложил и потом не побоялся войти в дом, где бесновалась эта помешанная, показалось, что он совсем не так плох, – с горечью сказала Мариша. – Но, видно, я ошибалась.

– Может быть, капля благородства в нем и есть, но все остальное сплошное дерьмо, – согласилась я с Маришей.

И после этого мы разъехались по домам. Верней, решили, что разъедемся. Но все опять получилось не совсем так, как мы ожидали. Возле моего дома мы увидели Татьяну.

– А я вас жду! – воскликнула женщина. – В милиции мне дали ваш адрес.

– Тебе негде переночевать? – догадалась я.

– В общем, да, – кивнула женщина. – Так как мои племянницы оказались, в конечном результате, дочерьми Ковальчука, а вовсе не дочерьми Семена, то идти ночевать к ним я сочла неэтичным. А других знакомых в Питере у меня, кроме вас, нет.

– Ладно, поднимайся, – сказала я. – Переночуешь у меня. И прости, что так получилось. Но я, честное слово, до последнего момента не догадывалась, что убитый Михаил является вовсе не твоим братом Семеном, а этим гнусным Ковальчуком. Мариша вот знала, но мне почему-то не сочла нужным сказать.

– Ничего не поделаешь, – вздохнула Татьяна. – Я уже давно смирилась с мыслью, что Семена я больше никогда не увижу. Теперь я только надеюсь, что жена Ковальчука сможет рассказать, где могила моего брата. Но я узнавала, врачи сказали, что она сможет дать показания никак не раньше, чем через две недели.

В общем, когда мы легли спать, настроение у нас было отвратительное. Утром мы проводили Татьяну на вокзал, а сами вернулись к своей повседневной жизни. Из отпуска вернулись мои родители с Сашкой. Они привезли с собой массу впечатлений. И постепенно за каждодневными хлопотами эта жуткая история, участницами которой стали мы с Маришей, отошла на второй план.

Но, увы, ей не суждено было закончиться с отъездом Татьяны домой. Однажды вечером мне позвонила Мариша и самым хмурым голосом поинтересовалась у меня, не помню ли я, куда она дела свой российский паспорт. Вопрос на некоторое время поставил меня в тупик. Но пока я думала, куда Мариша могла запихать свой паспорт, я вспомнила, что уже подозрительно давно не видела и своего собственного паспорта.

– Мариша! – внезапно осенило меня. – Какие же мы с тобой рассеянные дурочки. Ведь наши паспорта забрал Жихарев! Помнишь, когда он подозревал нас в убийстве Михаила?

– Точно, забрал! И до сих пор не вернул! – воскликнула Мариша. – Вот собака! Сейчас же ему позвоню и потребую назад документы. Уже больше трех недель прошло, как они у него.

Мне она перезвонила минут через пятнадцать.

– Сегодня Жихарева на работе нет, – сказала Мариша. – Но сказали, что завтра будет.

– Что ж, – вздохнула я. – Подождем до завтра.

Но назавтра мое настроение ничуть не улучшилось, потому что позвонил Жихарев, но, ни словом не заикнувшись про наши с Маришей паспорта, просто потребовал, чтобы мы вдвоем с ней заехали к нему на работу. Разумеется, мы не стали с ним спорить, собрались и поехали. Теперь, когда настоящий преступник был пойман, нам нечего было опасаться Жихарева.

После того как была задержана Вера Ковальчук, произошло много всякого разного. Например, состоялись похороны Евгения Ковальчука, которого мы знали под именем Михаила Цветикова. И мне несколько раз звонил Делон. Похоже, что он даже после того отпора, который дала ему Мариша, не оставил надежду заполучить ее к себе на работу в оставшиеся без присмотра публичные дома Турции.

И пока он выяснял у меня, чем бы ему привлечь Маришу, он случайно обмолвился о том, что похороны Алены он оплатил из своего кармана, так как у Алениных родителей не нашлось на это ни копейки. Продолжать он не стал, предоставив мне самой домысливать, как и куда могли деться деньги, числившиеся Алениными.

В милиции в кабинете Жихарева нас встретил Федя. Приветливо поздоровавшись, он предложил нам садиться. Мы сели, и через несколько минут в кабинет вошла Татьяна. Мы вскочили и кинулись к ней обниматься.

– Вот, – смущенно говорила Татьяна. – Вызвали. Сказали, что у них есть новости о моем брате.

Не успели мы поговорить, как в кабинет вернулся Федя. Он поздоровался с Татьяной, подошел к столу и торжественно вернул нам с Маришей наши российские паспорта, которые все это время так и пролежали в столе у Жихарева. А через несколько минут появился и сам Жихарев. Настроен он был довольно дружелюбно.

– А, явились! – начал он. – Ну, девчонки, радуйтесь, что я человек не вредный. Любой другой на моем месте обязательно привлек бы вас к ответственности за то, что вы всячески мешали расследованию.

– Мы мешали!? – фыркнула Мариша. – Да мы только и делали, что помогали вам. Кто, например, сказал вам, что Михаил Цветиков – на самом деле скрывающийся много лет от правосудия убийца Евгений Ковальчук?

– В том-то и дело, что он никакой не убийца, – вздохнул Жихарев.

– Не убийца!? – воскликнула я. – А как же его угрозы, которыми он засыпал Семена Боровикова? А покушения на жизнь Семена Боровикова? А убийство гражданки Колокольчиковой, в конце концов? Его ведь даже объявили во всесоюзный розыск. С этим как быть?

– И ведь отпечатки на ноже, которым зарезали Колокольчикову, были те же самые, что и на плите, которую спихнули на голову Семена? – вторила мне Мариша. – Как же в таком случае Ковальчук не убийца?