Круг - Сара Б. Элфгрен

Говоря это, она смотрит на Анну-Карин.

— Крайние меры? — презрительно говорит Линнея. — Что-то я не верю, что они способны на какие-нибудь меры.

Директриса секунду колеблется. Потом расстегивает свое длинное зимнее пальто. Под ним, как всегда, виднеется хорошо сшитый, скромный, но элегантный костюм с белой блузкой. Адриана расстегивает три верхних пуговицы на блузке.

Мину смотрит и тут же отводит глаза. Откровенно, демонстративно. Знает, что это неприлично, но ничего не может с собой поделать.

Под левой ключицей Адрианы выжжен знак огня. Вокруг него тянется паутина обожженной деформированной кожи.

— Когда-то я планировала покинуть ведьминскую гильдию, — говорит директор с печальной улыбкой. — Причиной тому был один мужчина. Вам, может быть, кажется, что мой шрам выглядит отталкивающе.

Она пристально смотрит в глаза Линнеи.

— Но это ничто по сравнению с тем, что они сделали с ним.

Лицо Линнеи напряжено, рот полуоткрыт. На дрожащих ногах она отступает назад.

Директриса застегивает пуговицы и запахивает пальто.

— Я предлагаю вам сейчас пойти домой. Завтра начинаются занятия в школе. Пусть Ида ищет ответы в книге, — говорит она. — Но это единственное, что вам позволено делать.

Она оборачивается и смотрит на Мину. На полсекунды дольше, чем следовало бы. В этом взгляде есть что-то особенное. Что — Мину не может истолковать.

— И ни в коем случае ничего другого, — говорит Адриана.

— Ида! — кричит Мину. — Подожди!

Ида останавливается, но не оборачивается.

— Мне нужно поговорить с тобой, — говорит Мину, подходя.

Ида неохотно поднимает на нее глаза. На фоне белой куртки и белого снега ее глаза кажутся неестественно синими. Вообще-то Ида хорошенькая, как кукла. Злая кукла…

Нет, так думать нельзя. Пришло время перевернуть страницу.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — говорит Ида. — Вы тайно встречались. Дома у Николауса. Мы в безопасности у него дома благодаря серебряному распятию на стене. Это было написано в письме, которое нашлось в банковской ячейке, на которую указал кот. Кот — фамилиарис Николауса. Николаус тоже ведьма. Его знак — дерево, но об этом вы не знали.

Мину молча смотрит на Иду, лихорадочно пытаясь найти объяснение. Кто ей проболтался?

— Мне это показала Книга, — победоносно говорит Ида. — Она рассказала, что вы занимались магией без меня.

Она вытирает каплю с кончика носа.

— Вы меня ненавидите.

— Нет.

— Как нет? — возражает Ида. — Ты сама говорила, что хочешь, чтобы я умерла.

— Мне очень жаль, что я так сказала, — говорит Мину. — Очень. И то, что мы встречались без тебя, неправильно. Но я хотела все рассказать тебе сейчас.

— Это потому, что я умею читать в Книге. Я вам нужна.

Слова царапают горло Мину, когда она говорит:

— Да. Ты нам нужна. И я правда прошу прощения. Ты можешь нам помочь? Без ведома директора?

Ида фыркает. И отворачивается.

— Книга говорит, что я должна помочь. Иначе она больше ничего мне не покажет.

Ситуация с книгой-ябедой становится все более абсурдной.

— Ты можешь спросить у нее, как нам найти правду? — спрашивает Мину.

— Да. Но только не ради вас. А ради Гу.

44

Ванесса просыпается от холода. Она лежит в щели между кроватью и стеной. Голова полна обрывками неприятных снов. Ожог на плече директора. Густав, собирающийся раскопать могилу Ребекки. Пристальный зеленый глаз кота.

Ванесса поворачивается и смотрит на своего спящего бойфренда. Вилле снова заграбастал себе все одеяло, завернулся в него и теперь похож на большую сардельку. Только волосы торчат. Ванесса раздраженно пинает его, но он только всхрапывает во сне и отворачивается.

Она бросает взгляд на будильник с Бэтменом — реликвию из детства Вилле. Через пять минут уже вставать. Она перебирается через Вилле и чуть не падает, слезая с постели.

Комната Вилле всегда напоминала ей место археологических раскопок, где можно найти предметы, относящиеся к самым разным эпохам. С тех пор как Ванесса переехала сюда, беспорядка только прибавилось. Никто из них не любит убираться, а Сирпа — хорошо это или плохо — не обращает внимания на то, что происходит в комнате сына. Ванесса чувствует пяткой что-то мягкое и липкое и обнаруживает, что вляпалась прямо в бутерброд с паштетом.

Злость взрывается в ней как гейзер. Она подбирает тапок Вилле и швыряет его на кровать. Он рикошетом отлетает от стены, приземляясь прямо на лицо Вилле. Сарделька пробуждается к жизни.

— Блин, че такое? — невнятно говорит он.

— Блин, че такое! — передразнивает Ванесса. — Да то, что я вляпалась в твой вонючий бутерброд, который ты выкинул прямо на свой гребаный немытый пол!

Вилле садится, не вылезая из-под одеяла.

— Это ваще не мой бутерброд, — говорит он.

— Я. Не. Ем. Паштет, — яростно артикулирует Ванесса, как будто Вилле старый и глухой. — Посмотри, какой срач кругом.

— Ну, ты же тоже здесь живешь.

— Я в школе целыми днями! А ты ничего не делаешь! Не можешь хотя бы прибраться?

— У тебя, блин, были каникулы, длинные, как я не знаю что! Убери свое дерьмо, тогда и я уберу мое, — говорит он, вытаскивая ее бюстгальтер из-под своей подушки.

Он злобно кидает лифчик в сторону Ванессы, и тот приземляется у ее ног.

Ванесса хочет заорать на Вилле, но мысль о Сирпе в комнате за стеной сдерживает ее. Вместо этого она хватает бюстгальтер и швыряет его обратно в Вилле. Лифчик падает ему на голову, одна чашка свисает на лицо.

— Ну переста-а-ань, — хнычет Вилле, но из-под лямок бюстгальтера видно, что он улыбается.

Ванесса подбирает автомобильный журнал и тоже бросает в него.

— Хватит, — говорит Вилле, и в следующую секунду на него падает вонючий носок, который валялся на стуле возле письменного стола. — Ну, держись теперь! — заявляет он и, сбросив одеяло, подбегает к Ванессе, подхватывает ее и несет обратно к кровати.

— Отпусти, у меня вся нога в паштете!

— А мне пофиг.

— Мне надо в школу!

— Ничего тебе не надо.

— Нет, надо! Каникулы закончились!

— Первый день в семестре всегда День спорта, — заявляет Вилле, опуская ее на кровать.

Рот Ванессы разъезжается в улыбке. Она совершенно об этом забыла. Она тянет к себе одеяло и заворачивается в него. День спорта — считай что выходной. Это все знают.

— Тогда я буду спать, — говорит она. — А пока я сплю, ты пойдешь и выкинешь свой вонючий бутерброд. И вытрешь мою пятку, — добавляет она, вертя ногой.