Риелтор неуловимый, или Как один риелтор искал особняк, а нашел приключения на свою хм... голову - Леонид Рудницкий

Носилки с Игорем поставили на той же самой детской площадке, подальше от дома, где в ряд уже стояло много других носилок с лежащими на них людьми. Было темно. На воздухе ему стало лучше, и он смог приподнять голову. Вокруг столпились машины «скорой», пожарная, милиция. Вспыхивали мигалки, шипели рации.

К нему подошел немолодой милиционер, по виду участковый, со звездочками капитана на погонах.

– Что здесь произошло? – спросил у него Игорь слабым голосом.

– Сам должен знать, – сурово ответил тот.

– Я не знаю. Уснул, а потом – вот.

– Газом вы все отравились, вот что! – с досадой сказал милиционер. – Врезку в трубу сделали плохо. Весь дом могли взорвать. Благодари еще Бога, что выжил, а то там вон двух жмуров принесли, – он кивнул на дальний конец площадки.

Игорь проследил за его взглядом и увидел два тела, накрытых с головой простынями. Он ничего не понимал. Какой газ? Какое отравление? Ведь он был в далеком будущем, где все едят желе и передвигаются на метеоризме.

– Документы есть?

Игорь достал из внутреннего кармана паспорт.

Участковый пролистал страницы.

– Так ты москвич? – удивился он.

Игорь кивнул.

– Какого же хрена ты здесь делал?

Игорь не знал. Он напряг память.

– Кажется, зашел к знакомому в гости, – с усилием вспомнил он.

Участковый посмотрел на него с недоверием.

– Что еще за знакомый?

– Вместе учились когда-то.

Тот хмыкнул.

– Нашел куда в гости ходить. Пригласил бы лучше к себе домой.

– Не успел.

Капитан только покачал головой. Записав данные Игоря в блокнот, он вернул паспорт.

– Какое сегодня число? – спросил Игорь.

– Двадцатое июня.

Игорь ясно помнил, что облава в подвале случилась во второй половине августа. Если все дело только в отравлении, то откуда взялся июнь?

– Как двадцатое июня? – переспросил он.

– Да вот так.

– А год? – спросил он на всякий случай.

Милиционер задержал на нем взгляд.

– Сильно же ты траванулся, – произнес он, – что даже год забыл. Две тысячи седьмой на дворе.

Игорь не поверил.

– Какой?!

Тот отмахнулся.

– Лежи, сейчас тебя в больничку отвезут, там все и расскажут.

Он сунул блокнот в карман и пошел дальше, высматривая, кто еще на носилках способен говорить.

Игорь был поражен. Это значило, что они с Салимом вернулись на год раньше. Кажется, Салим что-то и говорил про «плюс-минус один год», но он не обратил на это внимания. А зря. Получился минус, но мог выйти и плюс. Вполне допустимая погрешность для отечественной техники.

И тут же он сам себя оборвал. «Какой Салим? Откуда прилетели? Газом надышались, вот и все!»

Он с усилием сел на носилках и почувствовал, что сразу весь покрылся противным липким потом. Кружилась голова, сердце стучало, как у кролика. Он ухватился за край носилок, чтобы не упасть. Постепенно его отпустило. Он встал на ватные ноги и, пошатываясь, побрел прочь. На него никто не обратил внимания. Из дома эвакуировали испуганных жильцов. Женщины с детьми и узлами потерянно стояли на площадке. Мужчины торопливо отгоняли от дома машины и раздраженно сигналили тем, кто замешкался.

До самой автобусной остановки Игорю казалось, что сейчас за ним бросятся и вернут обратно, что он ушел по недосмотру, которого не должно было случиться. Он то и дело оглядывался. В автобусе он вздрагивал, когда на остановках заходили подозрительные, как ему казалось, люди. Всю дорогу до метро он ждал сирены сзади и, только сев в поезд, вздохнул с облегчением.

Следующие шесть месяцев прошли как во сне. Он привык к мысли, что всего лишь отравился газом в подвале и все воспоминания – только галлюцинации. Иногда Игорю казалось, что происходящее с ним сейчас уже было, но чаще – что нет.

Звонок от Мишечкина прозвучал, словно пистолетный выстрел в ночной тишине. Еще не взяв трубку, он уже знал, кто ему звонит и зачем.

– Привет! – вкрадчиво сказал тот.

– Здорово, – сухо ответил Игорь.

– Ты ведь недвижимостью сейчас занимаешься? – спросил Мишечкин.

– Уже нет.

– Как нет? – удивился тот.

– Бросил, надоело.

– А у меня для тебя заказ. Можно хорошо заработать.

– Меня это не интересует.

– Это большие деньги. Ты подумай, – стал уговаривать тот.

– И думать нечего.

– Ты не понимаешь, от чего отказываешься.

– В городе полно других риелторов. Обратись к кому-нибудь еще, – посоветовал Игорь.

– Но мне сказали, что ты один из лучших по поиску недвижимости.

– Соврали.

– Не скромничай.

– Мне незачем скромничать.

Мишечкин все время старался разговаривать доверительным тоном старого приятеля, а Игорь отвечал так, словно они были едва знакомы.

– Не торопись отказываться, – сказал Мишечкин. – Я позвоню еще.

– Хоть звони, хоть не звони – я этим больше не занимаюсь.

Мишечкин звонил через день и с каждым разом становился все настойчивее. Он уговаривал, убеждал, давил на жалость, намекал и даже угрожал. В его голосе чувствовалось отчаяние человека, попавшего в сложную ситуацию.

– Ты даже не представляешь, какие последствия будет иметь твой отказ.

– Мне плевать.

– А мне нет. И тебе, на самом деле, тоже.

Игорь не выдержал.

– Слушай! Ты русский язык понимаешь? Тебе же сказано – нет! Пошел в задницу и не звони сюда больше! Понял? – Он бросил трубку.

Звонки от Мишечкина прекратились, зато начались звонки от разных знакомых, включая шапочных. Все как бы между прочим убеждали его принять выгодный заказ. Позвонила даже бывшая жена и, срываясь временами на плаксивые нотки, стала говорить, что если ему деньги не нужны, то подумал бы лучше про нее с ребенком, потому что алиментов от него кот наплакал.

– Ну почему ты не хочешь взять этот заказ? – хныкала она.

Игорь бросил трубку. Алиментов и еще сверх того она получала от него достаточно. Он устал удивляться, откуда им всем известно об их с Мишечкиным отношениях, и отключил домашний телефон. Сим-карту из мобильного он вытащил еще раньше.

Тогда посыпался шквал писем по электронной почте на ту же тему, и он вырвал кабель «выделенки» со щитка в коридоре.

Его стало безотчетно тянуть к особняку и к банку. В памяти сами собой всплыли их адреса, и он очень ясно представлял себе эти здания, хотя никогда не видел их прежде. Кто-то словно нашептывал ему, что хорошо бы взглянуть на них хоть одним глазком, что это его ни к чему не обязывает, он только посмотрит и уйдет.