Из-под снега - Татьяна Чоргорр

Наритьяра признал, и хранитель знаний Нельмара подтверждает, что такой ритуал может быть действенным. Но испытать его на ком-то живом Средний, кажется, не успел. Не пошёл в открытую против строжайшего запрета наставника. Старший рассуждал, что неодарённые — воистину, сор среди охотников, но если принести их в жертву, такая потеря тоже ударит по кланам слишком сильно, а главное, расколет даже Наритья. Средний долго не решался на последний шаг. Исподволь он готовил, воспитывал своих избранных живоедов. Лишь когда в угодьях Вилья всё задуманное Старшим пошло кувырком, когда наставник дал явную слабину, вот тогда Средний рискнул и выступил.

— А что было задумано-то? Расскажи?

— Дни, когда всё решалось, я провёл в угодьях Наритья. Старший и Средний совещались здесь без меня, потому я не постиг все тонкости их замыслов и расстановку предстоящей большой охоты. Старший желал так или иначе погубить тебя, Вильяра, а в твоих угодьях учинить большую усобицу и буйство стихий. Тебя, Латира, он собирался не просто убить, а посмертно выставить зачинщиком всех беззаконий. Бродячие архане и отщепенцы из Наритья, по замыслу Старшего, должны были погромить дома вдоль тракта и скоро сгинуть. В действенность их клятв наставник не то, чтобы не верил, но мёртвые грабители, убийцы и живоеды молчат надёжнее заклятых. Старший навёл бы здесь порядок на правах недавнего временного хранителя Вилья. Навёл быстро и сурово, а потом взялся бы учить нового Вильяру. И на два-три года клан Вилья — в полном его распоряжении. Купцы Наритья снова хозяйничали бы здесь, а может, уже и поселенцы потянулись бы на родину предков. Нари Голкья — жирная добыча!

Вильяра не выдержала, ругнулась щурами. Нимрин, даром, что чужак, угадал всё в точности! Глянула в сторону воина — хранитель знаний рассказывал ему про Камни, показывал их на всей Голкья, заодно уговаривал спеть за мудрых. А самого-то Нельмару в круг пускать уже боязно, да и Наритьяру, хотя он моложе и целее. Оба не только пели в свой черёд, но постоянно вели и направляли остальных поющих. Вот как ни зла была мудрая на Наритьяр, а на рыжего сейчас злиться не могла: слишком напомнил он вдруг и видом, и повадкой несчастную дурочку Мули. Вот как такая одарённая колдунья не учуяла стрелка в скалах? Но вспомнив племянницу, Вильяра всё-таки разозлилась и мрачно вопросила:

— Мудрый Наритьяра, ты говоришь, тебя здесь не было, и ты ничего толком не знал. А кто мешал мне петь великую песнь против «проклятья пурги»? Не ты ли?

Отпираться он не стал:

— Я. Увы, тогда Средний уже призвал меня, и я… В общем, я не смог ему не подчиниться… «Проклятье пурги» было ещё задумкой Старшего, с расчётом свалить запрещённую ворожбу на Латиру. Только когда Средний запел «проклятье», Старшего-то, скорее всего, уже не было в живых. А потом Средний начал раскачивать «качели смерти» и объяснил мне, что я должен делать, чтобы Голкья не погибла раньше времени. Пел он только сам, но ему нужен был напарник, который постоянно слушал бы стихии и направлял его усилия. Он очень подробно рассказал мне, как работает заклятье. Впервые в жизни я услышал от него, что я чуткий, внимательный и умный. После него, несравненного — лучший ученик нашего наставника. Мол, потому он и выбрал в помощь меня, а не кого-то другого. Луну назад я свой левый глаз отдал бы за такую похвалу, а тут уже — правый, лишь бы её не слышать. Я в последний раз попытался его отговорить, умолял не раскачивать Голкья, но он решил непреклонно. Он готов был убить меня на месте и петь один, с опасностью скоро сорвать заклятье, сгореть самому и сжечь мир в неистовом свете… Он же, правда, считал себя потерянным во младенчестве сыном Солнца и Луны! Говорил, что приёмные родители нашли его в снегах у тракта, завёрнутым в удивительную шкуру, цвета золота…

— Была такая история, — угрюмо подтвердил Латира. — Я даже знаю, кто умел так красить шкуры, и можно было по горячим следам разыскать, чей младенец. Дом, откуда выбросили в снега новорождённого, есть заведомое логово беззакония. Даже если родителям ребёнка явилось некое ужасное пророчество, они должны были предъявить дитя мудрым и огласить слово. Но Наритьяра Старший не стал доискиваться. Сказал, раз другие охотники успели подобрать младенца живым-здоровым и приняли, как родного сына, то и ладно.

— Правильно его выбросили, и лучше бы не подбирали! — рыкнула Вильяра, сама ужаснувшись беззаконию своих слов.

— Кто знал тогда, что из малыша вырастет такая погань, — тяжело вздохнул Латира. — Даже если было пророчество, иногда они не сбываются, или их неверно толкуют… Ладно! Теперь-то уже всё равно: вырос, натворил поганых дел, по делам — сгинул.

Наритьяра устало потёр глаза. Он немного успокоился, убедившись, что Вильяра с Латирой не собираются рвать его на месте, и утомление брало своё.

— Брат по служению, желаешь ли ты рассказать нам ещё что-то о Старшем и Среднем? Или о чём-то другом?

— Я не знаю, о мудрые… Стихии поют, заглушают и путают мысли в моей голове, — рыжий шало улыбнулся, глядя сквозь собеседников, помолчал, вздохнул. — Всё хорошо пока! Ещё несколько деньков, и Голкья уснёт спокойным зимним сном… Довести бы, а дальше — хоть к щурам, в изгнание! — вот на последних словах он слукавил, не хотел рыжий к щурам, жить он хотел, отчаянно, до тоски. — Мудрый Латира, ты лучше сам спроси, что желаешь узнать, или я бы ещё немного поспал.

— Спрошу. Только давай присядем, что ли? А то всё топчемся и топчемся, будто на морозе…

Мороза в чёрной пещере не бывает, а шкуры — мягкие и тёплые. Древние заклятия Залы Совета действуют сейчас на Вильяру сродни песни умиротворения. А кроме душевного спокойствия, они возвращают телу — бодрость, уму — ясность и остроту. Понятно, почему двое мудрых поселились на время великих песен именно здесь. И как же Младший изнурил себя, если его то трясёт, то ведёт, несмотря на все местные чары!

Вопросы Латиры к нему просты и коротки: старый нудно уточняет, кто где стоял, и что кому говорил в тупичке за торговыми рядами. Проверяет Младшего, как и собирался. Вильяра слушает обоих, но не особо внимательно: наслаждается мгновениями покоя и наблюдает со стороны за Нимрином и Нельмарой. А Латира, между прочим, с подробностей об украденном пленнике свернул на недопосвящённого Стурши. Вот это уже гораздо любопытнее… Даже не то слово — любопытнее! Если вдуматься, что по Голкья бродит могущественный и до крайности злой —