Сквозное. Навылет - Ольга Горовая

А Гриша выдохнул. Все, с него взятки гладки. Он что? Пост сдал — Шуст пост принял. Главное, что Тала присутствовала в изначальном количестве одной штуки, целая и невредимая. Все остальное — по боку.

Глянул на друга, зная, что Дэн поймет. Да и Тала вон встрепенулась, просто светиться начала радостью. Значит, и всем вокруг светит счастье, пока Шуст будет в обожании своего чуда купаться. Это Гриша уже просек.

— Ты меня не предупреждал про возможное присутствие еще какого-то врача. Девушка попыталась подойти, я проверил…

— Я не девушка, я — врач! — еще больше возмутилась реаниматолог, похоже, прикидывая, сможет ли прибить его своим блокнотиком. — Мне необходимо проверить, есть ли еще какие-то отдаленные последствия совокупности наркоза и стресса, плюс, общее состояние перед перевязкой оценить Бондарчук попросил! — кипятилась по ходу.

Гриша мог бы ей подсказать, что ткнуть ему в глаз ручкой — надежней, но он что, сам себе враг? Ни фига.

— Ну, на парня вы не особо смахиваете, — хмыкнув, не отказал себе в удовольствии констатировать очевидное.

— Гриша, — тихо намекнул Шуст. И он заткнулся, так поняв, что извиняться придется серьезно. — Мой просчет, я не учел, — Денис обернулся к врачу, — приношу наши извинения, Екатерина Максимовна. Не подумал, что вы можете сегодня осматривать Талу,

Шуст и не подумал? Что-то Грише не верилось. Вероятней, что это и не предполагалось, но Дэн вроде не психовал, так что ситуация штатная.

— Мой друг проявил излишнюю предосторожность, но лишь потому, что я просил его обеспечить полную безопасность моей жены. Он перегнул палку.

Шуст глянул в сторону Гриши, и он догнал, что извиняться надо будет, вообще, по всей форме.

Ладно, за ним не заржавеет, зато со своей задачей справился.

— Я глубоко сожалею о возникшей ситуации. Перебдел. Приношу извинения, — ровно и спокойно извинился Алхимик, наблюдая за… врачом.

Искры в ее глазах совсем не пропали, кстати. Все еще жгла его очами, что лазерами.

Врач только поджала губы в ответ на это и, резко развернувшись, направилась к Тале, игнорируя его. Шуст вновь глянул.

— Окей, я пошлю ей пару бесплатных пригласительных на три любых вечера в клубе, достаточно? — тихо повинился перед другом.

Дэн хмыкнул, по ходу, тоже немного прикалываясь. Но кивнул, одобряя.

— Спасибо, Алхимик, что выручил. Больше не задерживаю, — уже совсем иначе, тоже тихо, ответил, пожал ему руку, видно, и сам к жене торопился, которая уже с той Екатериной разговаривала.

Гришка кивнул, крепко пожав его ладонь, и двинул из этой больницы. Перед самой дверью на лестницу обернулся, что-то в затылке запекло. Ага, врач ему вслед смотрела… Ну точно, как прицел снайперской винтовки. Ей бы наемным киллером устроиться, и пули не нужны, так глазками стреляет, блин.

Хмыкнул про себя… и, мысленно скрутив ей фигу, распахнул дверь и погнал по своим делам. А их еще куча было, ну и в клуб нужно, просмотреть репетицию программы, которую окончательно утвердил для праздника.

Шуст не был извещен об осмотре Талы анестезиологом. И такая постановка вопроса точно ему не нравилась. Да и держалась эта Екатерина Максимовна сегодня как-то странно, не так, как ранее при визитах. Так, что Денис даже понял, что Алхимика напрягло.

Когда кто-то вот так дергается и нервирует, подсознательно ожидаешь подставы. А напряжение читалось в каждом мелком признаке, во всех сигналах тела, излучаемых врачом.

Но Бондарчук, которого Денис тут же набрал, едва Гришу отправил восвояси, подтвердил, что действительно попросил Екатерину Максимовну осмотреть Талу перед перерывом до следующего этапа лечения. Врачи хотели быть уверенными, что не пропустили еще каких-то последствий наркоза на фоне нервного истощения пациентки.

О-к-е-й. Пусть разговаривает и осматривает, но Шуст точно не собирался их одних в палате оставлять. Вот и стоял у стены, наблюдая, как реаниматолог светит в глаза Талы, проверяя реакцию, задает вопросы о симптомах, интересуется вспышками-воспоминаниями.

В это же время медсестра рядом готовила все необходимое для последующего снятия швов. Вроде ничего крамольного, потому не вмешивался. Только время от времени улыбался своему чуду, видя, что она нервничает, а им и не удалось даже парой слов перекинуться, по сути. Не успел ее успокоить.

Черт! Он вообще не хотел ее одну оставлять! Но только Денис мог провести эту встречу. А все равно равновесия не было.

Эта неделя оказалась неким сверхиспытанием для его стремления к контролю. Ему приходилось подчинять и обдумывать каждое свое слово и взгляд, буквально, просчитывать наперед любой поступок, причем там, где априори расслабиться должен: у себя дома, рядом с женщиной, ближе которой никого не подпускал за всю жизнь, наверное. И он старался, хотя все, чего хотелось, — зацеловать ее до того, чтоб разум растеряла…

Хм, впрочем, с этим у них и так сложилось, разве нет? Память потеряла, так точно. А Шустов, нетипично для себя, в последние дни не мог определиться, чего больше хочет: создать идеальную реальность или чтобы она начала вспоминать? Откровенно говоря, даже интересно было, как Тала к факту их брака отнесется, который пока априори приняла?

Хотя он тащился от ее нынешней открытости, да, этого точно менять не хотел. И, пожалуй, даже не особо огорчится, если все останется, как и ныне. Только раньше немного проще было продавливать свое мнение, когда Тала точно знала, кто он и чем занимается, может, даже опасалась местами. Теперь же приходилось… сглаживать, чтобы лишний раз не тревожить. С одной стороны, тот самый его любимый контроль. С другой… имелось довольно примитивное и бунтующее против разума, дикое желание полного и абсолютного принятия с ее стороны. Чтобы также, но со всей ее памятью…

Короче, разум рвало похлеще гранаты. Эти их Гончаренковские заскоки, бл*!

Ему Стас звонил, кстати, как раз утром перед встречей, поймал в авто:

— Ну привет, брат, — как-то емко очертил Стас все сходу.

Шуст помолчал секунды две. И даже вытащил сигарету из пачки, которую парни теперь предусмотрительно оставляли в авто.

— И насколько близкий? — уточнил, сделав одну затяжку.

Ну, блин, имеет право. У него вон огромная семья махом нарисовалась. Шуст как-то отвык от родичей.

А еще захотелось с Талой это проговорить вдруг, с ней поделиться… Вот, кто точно за него начнет радоваться, почему-то уверен был… А ведь все сложно до хрена! И точно не стоит ничего оглашать. Нельзя светить им родственные связи. Точно, как и саму Талу он от всех максимально шифровал, еще и от нее самой скрывая причины.

— Кузен. И мне, и Коле. Точно дед один, — хохотнул Стас, но, кажется, и сам был немного пришиблен новостью.

— Но как, мля?! — этот месяц, похоже, решил добить его выдержку, раскрошить до конца. Уже резерва реакций на все сюрпризы не хватает. Выдохнул. — Я почти уверен, что отец был не из нашего села…