Дело шести безумцев - Элла Чак

в норме?! Говори, раз пришла! – смотрела я на девушку, застывшую над черной бездной ледовых стен лабиринта. – Не будь ледяной статуей! Чего ты паришь тут без дела? Не видишь, Камиль меня хочет убить!

– И у него получится это, моя Кирочка!

Она парила в воздухе, обутая в алые туфли на высоких каблуках, сложной конструкции белую рубашку и черные обтягивающие брюки. Ее глаза горели тем же алым цветом, какой была помада и те самые колоски из склепа. Но не одежда делал ей собой, а надменность фирменного взгляда, лишенного эмпатии, чувств, полного одним только знанием, что всем нам конец.

– Ты ничего не поняла, Кирочка, – ответила Алла, – в тебе моя кровь! Не позорь семью. Реши уже эту чертову загадку!

– Но что я должна найти?! Что должна решить?!

– Нас, Кирочка. Нас – настоящих! Реши – кто мы? Ты готова?

– Да!

– Замри! – велела она, и я остановилась как вкопанная, точнее, примороженная.

Я врезалась в Аллу (если можно врезаться в духа или глюк), останавливаясь, Камиль перелетел через меня, споткнувшись в темноте о мою спину. Я взвыла, чувствуя, как заканчивается действие его кунг-фу-обезболки, и видя, что он кубарем рухнул со стены.

– Камиль! – позвала я, приближаясь, но он не ответил.

Он висел на одном ледорубе, и держал его только ремень вокруг запястья. Падая, он ударился об лед головой и потерял сознание.

– Ну вот… и как спустить двух человек на одном ледорубе? Спокойно! Что у меня есть?

– Веревки, – шепнула мне в ухо Алла, пролетая мимо. Она гребла на спине, словно пловчиха.

– Точно! Веревки!

Подтянув все веревки под инструкции и нравоучения Аллы, я сплела правильные альпинистские узлы, удерживающие теперь Камиля. Оставалось развязать ремень на его запястье, и тогда, по идее, собственный вес опустит его со стены.

– Ладно! – держалась я за карабин, готовая его отстегнуть. – Надеюсь, получится!

– Не прыгнув, не взлетишь! – облетела Алла вокруг меня, и я отщелкнула карабин.

Сотканный мной веревочный лифт опустился с ускорением, но все-таки Камиль не грохнулся, а почти плавно плюхнулся у подножия. Я спустилась как по канату вниз, изо всех сил стискивая зубы от боли в запястьях.

– Ты так себе зуб сломаешь, хотя… – улыбнулся призрак Аллы, – это будет попозже!

– Алла, – крутануло меня на веревке, – зачем? Зачем ты вырастила эту дрянь?! Эти колосья?!

– Ты болтаешь с мертвой кузиной, Кирочка. Думаешь, у меня не было таких собеседниц? Они говорили мне, что делать, а я выполняла. Как ты сейчас делаешь все, что я говорю.

– Ты хотела меня убить!

– Или… ее. Что, если я хотела убить внутри тебя… себя. Не додумалась? Ту, что сделала меня Аллой, а тебя одержимой мной.

– Должен быть другой способ! Ты могла вылечиться от «Аллы»! И мне помочь!

– Но я уже помогла тебе, Кирочка.

– Сейчас? С Камилем? Тебе зачтется, так уж и быть!

Алла рассмеялась:

– Много раньше, Кирочка! Я помогла тебе в тот самый день. На пикнике.

– Как?

– Герань, – улыбнулась Алла, – там были герань… и паук. Ты была там, Кирочка. И он был. Я помогаю вам с тех самых пор. Разве ты не видишь этого? Разве ты меня не видишь?

– Что со мной происходит? Почему я напала на Макса и Камиля?

– Любишь быть умной, люби иногда и тупить!

Больше не в силах держаться, с последних двух метров я разжала руки и грохнулась на спину Камиля. Он издал какой-то крякающий звук.

– Ничего, – похлопала я его по плечу, – твою голову пуля не пробила, и лед ты тоже вытерпишь!

Роясь в рюкзаке, я нащупала последнюю пару свечей, но теперь добавилась ноша килограмм в восемьдесят.

– Повезло, что под ногами скользкий лед. Алла, как соорудить носилки из рюкзаков?

– Я что тебе, голосовая помощница Алиса? Ты не можешь требовать от меня ответов, когда тебе захочется, – надула она губы.

– Пожалуйста, Алла, если я умру здесь с Камилем, я точно тебя не разгадаю! Или нас.

– Уговорила. Носилки сделать проще простого! – махнула она рукой и принялась диктовать, что делать: – Потащишь его вперед ногами? – расхохоталась Алла. – Он еще сильно живой, Кирочка!

Я перевернула Камиля, как она сказала, и сразу стало легче. Обула его ледоступы. Свечу зажигала на короткое время, посмотреть направление, и тут же гасила. К тому же рядом парила Алла, и с ней мне было как-то спокойней.

– Я передумала, Алка. Не хочу знать, что произошло с сестрами. Кто их сбросил с обрыва. Сами они или нет.

– Не хочешь?

– Нужно жить здесь, а не там. Ничего не изменить. Я не могу вернуться и все исправить. Спасти их тоже не могу…

– Спасти их… – усмехнулась Алла.

– И тебя не могу. Не могу вернуться в оранжерею, не могу сделать так, чтобы ты осталась жива.

– Осталась бы я – умерла бы ты.

– Ты бы… ты что, правда? Смогла бы выстрелить в меня? – остановилась я, вытирая испарину со лба.

Алла летала дугами и восьмерками.

– Не порти мне реноме, не говори никому, что я тебе помогаю! Я знатный маньяк в глазах окружающих, Кирочка. Я всегда была такой.

– Твои уравнения? Почему ты сказала, что это карта к спасению, вручая рисунок Полине?

Алла шла по воздуху спиной вперед, сунув руки в карманы брюк.

– На карте записано, как спастись от смерти. С чего все решили, что там загадка? Внутри ответ. Прочитай, реши и спаси себя с помощью карты.

– А прямым текстом предупредить не могла?! Чего ты пишешь букву «А» на марсианском!

– Скучно, Кирочка! Это так скучно! Я ведь Алла на все сто! Ты – лишь на пятьдесят.

– А смотреть, как кто-то умирает, тебе весело?

– Все порой видят то, чего видеть не хотят, Кирочка.

– Ты про что?

– Сама знаешь, ты видела смерть… – подмигнула она красным глазом. – Но, моя дорогая Кирочка, мне пора…

– Стой! Нет! – вытянула я к ней руку. – Не уходи! Я еще столько всего не спросила!

– Спросишь у него…

Прежде чем свеча погасла окончательно, Алла ударила каблуком алой туфли в ледяную стену, и в пятидесяти метрах от меня обрушился кусок кладки. Вокруг загрохотало, а через десять минут из-за поворота, где произошел обвал, выбежали люди с фонарями, которых вел тот, что держал в руке горящую свечу длиной полметра.

– Сюда! Они здесь!

Мир повернулся по часовой стрелке с двенадцати на три часа. Моя голова прижалась к приятному льду, остужающему вспотевший лоб. Внутри него словно стучал часовой механизм взрывчатки, что вот-вот разнесет здесь все, если я не закрою глаза.

– Кира! Смотри на меня! Смотри, не закрывай глаза!

Мимо меня пронеслись чьи-то