Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль

Во всяком случае, наличие у Брунгильды интересов в Испании было настолько очевидным, что тот же Фортунат написал на эту тему королеве письмо в 583 или 584 г., в период между отстранением пронейстрийской партии и известием о захвате Герменегильда в плен. Поэт напоминал корреспондентке, что «ваши дети [Хильдеберт II и Ингунда] сходным образом царствуют над двумя народами-близнецами». Союз между Австразией и мятежным принцем еще не был заключен, но уже несомненно замышлялся. Уход Герменегильда со сцены положил конец испанской мечте.

Ингунда и начало византийского шантажа

Прежде чем попасть в плен, Герменегильд успел совершить последний поступок, чреватый последствиями, — отправил жену и сына искать убежище в императорских гарнизонах на побережье. Оба немедленно были приняты византийцами и укрыты в Африке. По чистой случайности дочь и внук Брунгильды оказались в руках императора Маврикия именно тогда, когда королева захватила власть в Австразии. Византийцы, естественно, отнеслись к обоим беглецам уважительно. Однако Маврикий, хоть и не объявил Ингунду и Атанагильда пленниками, не пустил их во франкский мир, куда они хотели уехать. Император начал пользоваться ими как рычагом, чтобы воздействовать на Австразию.

Ведь не считая того, что Брунгильду связывало с потомством чувство любви — возможное, почти очевидное, но проверке не поддающееся, — Ингунда и Атанагильд были очень важны для франкской дипломатии. Вдова Герменегильда могла вызывать интерес сама по себе. В 583 г. младшая дочь Брунгильды Хлодосвинта еще не достигла брачного возраста, и австразийцам недоставало принцесс, которых можно было выдавать замуж. Брунгильда, вероятно, была бы счастлива вернуть себе старшую дочь — хотя бы затем, чтобы скрепить ее браком какой-нибудь новый союз. Но главной фигурой в дипломатической игре был очень юный Атанагильд. Как сын и наследник Герменегильда он был серьезным претендентом на титул короля вестготов. А ведь Леовигильд старел, и у австразийской канцелярии был повод признать за Атанагильдом королевский титул. Если бы Брунгильде удалось освободить внука, она могла бы надеяться в ближайшее время посадить его на толедский трон, и это было тем проще, что Гунтрамн теперь заявил о готовности оказать военную помощь в случае похода в Испанию.

За освобождение семьи византийцы решили запросить у королевы Австразии солидную цену. В 584 г. они потребовали, чтобы восточные франки пошли в Италию воевать с лангобардами. Правда, уже несколько лет император регулярно посылал деньги регентам Австразии, которые так и не отправили ни одного солдата. Для Маврикия превращение Ингунды и ее сына в заложников было способом заставить тех, кого он считал нечестными наемниками, выполнить условия своего договора. Брунгильда была вынуждена уступить и направить в Италию армию. А ведь тогда, весной 584 г., у королевы была историческая возможность нанести военное поражение Нейстрии Хильперика; отказ от этого замысла показывает, какое значение она придавала вызволению Ингунды и Атанагильда.

В италийский поход войска повел лично Хильдеберт II, только что ставший совершеннолетним, тогда как его мать осталась в Австразии, чтобы руководить внутренними делами. Характер этого юного государя, которым без конца манипулировало окружение и в котором все-таки не было ничего от «ленивого короля», уловить опять же трудно. Результат его похода не очень ясен. Если Григорий Турский говорит о подчинении лангобардов, заплативших франкам за заключение сепаратного мира, то хронист Иоанн Бикларский упоминает резню, в которой сильно пострадали обе армии. Однако у австразийцев должны были остаться какие-то силы, коль скоро в конце 584 г. Брунгильда снова мобилизовала войска для военной операции против Испании. Может быть, это нападение на королевство вестготов было задумано как месть за Герменегильда, но прежде всего оно должно было подготовить почву для возврата Атанагильда. Однако в последний момент операцию отменили.[112] Может быть, королева поняла, что император Маврикий отнюдь не намерен освобождать пленников и что даже если ей удастся захватить Испанию, у нее не будет никакого вестготского принца, чтобы посадить на толедский престол.

Византийцы в самом деле не собирались довольствоваться полупобедой, одержанной австразийскими армиями в Италии. В конце 584 г. Константинополь направил к Брунгильде посольство с требованием организовать новую экспедицию, официально — за уже выплаченные суммы, а неофициально — в обмен на освобождение обоих пленников. Чтобы еще усилить влияние на королеву, послы императора распустили слух, что ее дочь уже увезена в Константинополь. Брунгильда согласилась направить весной 585 г. в Италию новую армию. Однако герцоги, командовавшие последней, поспорили между собой и вернулись в Галлию, не добившись заметных результатов.

Возвращение франкской армии очень не понравилось византийцам. Австразийский дворец направил в Константинополь посольство в составе епископа Йокунда и камерария Хотрона ради попытки объясниться, но оба вернулись с чрезвычайно сухим обвинительным письмом императора Маврикия. Этот текст, датированный 1 сентября 585 г., сохранился, и в нем император выражает крайнее недовольство и обходит зловещим молчанием судьбу Ингунды и Атанагильда.

Поэтому на собрании в Беслингене, осенью 585 г., Брунгильда добивалась отправки в Италию новых сил, но австразийская аристократия дала понять, что устала. При всей значительной власти, какую королева-мать приобрела с годами, ей все-таки приходилось считаться с магнатами. Она решила выжидать развития событий.

А еще до окончания 585 г. до Австразии дошла весть о смерти Ингунды — видимо, естественной. Брунгильда благочестиво велела написать имя дочери на диптихе слоновой кости для монастыря, которому покровительствовала[113]. Она также сообщила эту новость Фортунату, который откликнулся соболезнующим посланием. Поэт утверждал, что покойную следует рассматривать как мученицу, потому что ее смерть стала следствием (конечно, очень косвенным) ее веры: в самом деле, ее принадлежность к католичеству повлекла за собой обращение ее мужа Герменегильда, тот самый поступок, с которого начались ее бедствия.[114] Однако кончина Ингунды изменила отношения между франками и византийцами. Отныне камнем преткновения оставался один Атанагильд, сирота пяти-шести лет, который не сознавал всей ценности, какую представляет, и ради которого австразийцы уже дважды отправлялись в Италию проливать кровь.

Спасти Атанагильда

Брунгильда, конечно, хотела вернуть себе внука, но с тех пор как Ингунда умерла, больше не было причин спешить. С возрастом любая принцесса утрачивала ценность, тогда как маленький принц становился ценнее. Поэтому королева решила потянуть время и направила в Константинополь посольство во главе с Бабоном и Грипоном: первый был магнатом Хильперика, недавно перешедшим к австразийцам, второй — специалистом по дипломатическим миссиям на Востоке. Официально обоим посланникам было поручено поздравить от имени Брунгильды императора Маврикия и императрицу Константину с рождением первенца, порфирородного принца Феодосия, появившегося на свет 4 августа 585 г. Но неофициально они должны были прежде всего провести переговоры о том, сколько будет стоить освобождение Атанагильда. Самые важные послания, как всегда, были переданы послам устно — тут ничто не сохранилось. Тем не менее с посольством 585–586 гг. связаны три письма, адресованные второстепенным лицам. Их достаточно, чтобы оценить степень изощренности франкской дипломатии.