Убайдулла-наме - Мир Мухаммед Амин-и Бухари

class="v">Он [тем самым] положил оковы на свои руки и ноги.

Сколько времени он гордился собою,

И судьба в конце концов свалила его с ног.

Всякому, обнажившему кинжал для насилия,

Небо тем же кинжалом отхватит голову.

/257б/ Кто не устроил наковальни с крепкой поверхностью,

У того кузнечный молот не в состоянии бить по ней надлежащим образом.

Кто делает то, чего он не находит? — Иди [всегда] вослед тому, что держишь в своем уме!

Известно, что в конце концов жестокость и несправедливость тиража над угнетенным им приводит [насильника] к божескому наказанию, и заключительным аккордам его угнетения являются муки и кары в том мире. Возмездием за неблагодарность служит *жестокая мука[409], согласло арабскому выражению: разве не удалил всемилостивый от неблагодарного благо?

Стихи:

Вина, падающая на бунтовщика за мятеж,

Знай наверняка, та же, что падает на нечестивца за [его] неблагодарность.

Говорят, что этот низкий человек имел [родственное] отношение к Мухаммед-кули-хану — убийце и являлся в тридцать девятом поколении потомком [убийцы имама Хусейна], Шимра, *одетого в кольчугу[410]. Могилу этого нечестивца, тесную и темную, куда его бросили, городское и сельское население отметило тем, что бросало на нее камни, проклинало [покойника] и поносило [его].

Стихи:

/258а/ Кто в мире натянул лук тирании,

[Разве тот] не сделался мишенью для стрелы вечного проклятия?

Действительно то, что из его могилы поднимался смрад и голос: “Я сгорел!” и восклицание: *войдите в огонь![411] достигало до слуха детей злочестивца и [всех его] близких. Джавшан, этот враг [царствующего] дома, думал, что скакун судьбы до дня страшного суда оставит у него в руках поводья могущества и воли, чтобы управлять ими по своему желанию и усмотрению. Это служит доказательством того, что у судьбы есть много своих причуд, так что она за короткое время бросила камень неожиданного разлада в стекло дома его благополучия. Да, всякий порядок, противный основному принципу, долго не остается; всякое здание, фундамент которого зиждется на ветре чувственных страстей, скоро разрушается.

Стихи:

Что могут сделать чары фараона при [их] призрачном волшебстве,

Когда [Моисей], собеседник [аллаха], берет свой чудодейственный посох? —

Несколько стихов доказывают суждения о том незадачнике.

Стихи:

У кого нет в природе благородства,

Неудивительно, если он оказывается низкого происхождения.

Дурной раб, низкорожденный черкес,

/258б/ Не стыдится своих скверных поступков.

Когда он возвышается в [своем] достоинстве через благополучие своего государя,

Он извлекает из ножен коварства меч уничтожения. Палач, он убил своего благодетеля!

Не надейся же получить от подобного человека спасение: Он дерзко убил государя,

Убили его по божественному предопределению,

Как хорошо написал тусский красноречивец [Фердавси].

О дерево, плоды которого от природы горьки[412],

Запомни наизусть эти слова,

Потому что они действительно более всего сюда подходят.

Что мне сказать об этом [человеке], поступками подобном бесу?!

Из поколения в поколение передаются привычки [и обычаи].

Не любуйся дурными жемчугами:

Змееныш делает то же, что и большая змея.

Когда у раба бывает подобный [скверный] нрав,

То пусть ничье око не видит лица его!

Не буду больше упоминать об этом негодном человеке,

Лучше, если я сокращу о нем речь.

Хвала аллаху и благодарение! В конце концов дни этого безжалостного злодея убийцы хана кончились и основы коварства и обмана этого мерзавца разрушены; он отправился в преисподнюю по милости /259а/ всемогущего и отомщающего [аллаха]. — Сборщики податей, несчастные шагирд-пишеи царского дворца, были очень довольны [злым концом Джавшана], а народ, который был так напуган всем злом, которое излучал на него тот нечестивый мятежник, [теперь] получил от него освобождение.

Стихи:

Недалеки от здравого смысла такие слова:

Тюрьма врага не лучше, чем могила.

Джавшана, — голова которого да будет отрезана от тела! —

Господь да лишит его упования на саван!

Государь, успокоивший своим правлением мир,

Отрубил той собаке голову.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

О ГОРОДЕ МИРА БУХАРЕ И ИЗЛОЖЕНИЕ ЖИЗНЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ВЕЛИКИХ ТЕОЛОГОВ, МИЛОСТИВЫХ ШЕЙХОВ, ЗНАМЕНИТЫХ ПОЭТОВ И ТАЛАНТЛИВЫХ УЧЕНЫХ ВСЕХ [ВИДОВ] ИСКУССТВА, КОТОРЫЕ [ПРОЦВЕТАЛИ] В МАВЕРАННАХРЕ ВО ВРЕМЯ ПРАВЛЕНИЯ ГОСУДАРЯ-МУЧЕНИКА.

Пишущий эту превосходную по своим достижениям в науке и искусстве картину и составитель этого, отмеченного изяществом, очерка, будучи компилятором и собирателем материала с гумна талантливости и совершенства историков, говорит следующее. Однажды ночью я /259б/ погрузился у себя в спальне в раздумье и из сил выбился, странствуя в пуетыне размышления, каким бы мне образом закончить этот труд. Как вдруг от вдохновителя из потустороннего мира на меня снизошло осенение по смыслу [арабского изречения]: заключительная часть — в добром деле — упомянуть в заключение о великих мужах веры, кои суть великие теологи и уважаемые [суфийские] шейхи. Поэтому я приступил к изложению данных об этом высокопочтенном сословии, каковое изложение является наиболее превосходным из упоминаний [о них]. Естественно, что [мое] благоуханное перо стало испускать счастливый аромат слов для упоминания тех великих людей, кои жили, по повелению всемилостивого [аллаха], в царствование достохвального государя-мученика. — его величества, сейид Убайдуллы Мухаммед бахадур хана, — да почиет на нем милость и благоволение [аллаха]! — и большинство которых пишущий сие знал и бывал при них.

Да будет известно мироукрасительному мнению идущих путем божественного промысла и разрешающему трудности разуму уникальных представителей областей искания истины, что государство Мавераннахра, особенно чистый и прекрасный город Бухара, от времен минувших людей и прежних дней искони являлся местопребыванием великих теологов, достопочтенных шейхов, [местом] собрания уважаемых ученых и писателей, рассыпающих перлы своих талантов, которым /260а/ суждена блаженная кончина. Бухара является территорией, в которой земля, благодаря своей исключительной чистоте, подобна рукаву св. Марии; мелкие камни ее вод по своей чистоте более лучшей воды, чем сердолик и яхонт; сладость ея источников и рек, в высокой степени чистых, определенно вызывает ревность в сердце прочих вод; ее прекрасный умеренный климат, подобно чудодейственному дыханию Иисуса, способен оживить столетних мертвецов.

Четверостишие:

Темнота ее кажется синего цвета;

Ее воздух по своим качествам подобен живительному зефиру;

Утренний ветерок способствует