Тайна леди - Джо Беверли

– Что бы вы сделали, если бы не ребенок? – спросила Петра.

– Я собирался понаблюдать за вами обоими и подумать. Я не хочу терять тебя так скоро, Петра.

Она вздохнула:

– Я тоже не хочу… но не могу быть вдали от него. Хантингдоншир не так уж и далеко, да?

– А дороги все время становятся все лучше и лучше. Иди. Хантерсдауну надо привести себя в порядок, но где бы он ни был, уверен, ты его найдешь. Любовь приведет тебя к нему. Но в полночь ты должна быть с нами для снятия масок и объявления. После этого можешь танцевать с ним всю ночь, если захочешь. Только танцевать, – добавил он, и Петра поняла, что отец не шутит.

Петра вышла в коридор и снова надела маску. Отец бросил ей вызов – найти Робина по компасу любви. Поскольку ему нужно было умыться и переодеться, она прошла по нескольким тихим коридорам, но, если он и был в этой части дома, она не могла почувствовать его.

Петра вернулась в суету маскарада, жалея, что не запомнила цвет его плаща. В темноте на улице она его не заметила. Шум и веселье нарастали.

Петра остановилась в тихом уголке, чтобы подумать о родственниках и друзьях Лудо. Вряд ли его жена будет горевать. Он женился на ней из-за ее денег, и, судя по тому, что слышала Петра, она не получала тепла от мужа.

Так где же Робин? Она чувствовала, что слова отца должны быть правдой. Она должна узнать его каким-то тайным чувством.

Она вошла в главный зал и поднялась на балкон, чтобы посмотреть на танцующих сверху. Нет, она чувствовала странную уверенность, что среди джентльменов внизу его нет. Она подняла глаза наверх – и тут увидела его, на балконе напротив нее, он искал ее. Они искали друг друга.

Как будто по сигналу он поднял глаза, а потом улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, любовь переполняла ее теплом и счастьем. Если бы у нее были крылья, она полетела бы к нему, но сейчас ей достаточно было видеть его, знать, что он принадлежит ей, что у них есть счастливое будущее, что все тайны остались в прошлом.

Он подошел к ней сзади, и тогда она обернулась.

Они взялись за руки.

– Милорд граф Хантерсдаун, я полагаю, – сказала Петра, улыбаясь.

– Моя милая сестра Иммакулата. Кто вы теперь?

– Петра Маллорен.

– Значит, он полностью признает тебя?

– Есть портреты его юности, сходство поразительное.

Робин рассмеялся:

– Предупреждение всем любвеобильным юнцам. Я тоже не был безупречен. Ты не против, если какие-нибудь цыплята прибегут домой искать крова?

– Нет. – Она сжала его руки и шагнула ближе, глядя ему в глаза. – Но во мне, Робин, есть что-то от сестры Иммакулаты. Ты будешь верен мне?

Он привлек ее в свои объятия.

– Пока смерть не разлучит нас. – Он взял ее лицо в ладони и приблизил к своему. – Ты выйдешь за меня замуж?

– Это моя мечта. Но предупреждаю, лорд Ротгар не будет терпимым тестем.

– Господь милосердный! Зять Темного Маркиза.

Она коснулась его щеки.

– Но я принесу солидное приданое и влиятельные связи.

Он поцеловал ее ладонь.

– Принесешь, принесешь.

– Я предупредила его, что не дам тебя в обиду. – Она снова повернула его лицо к себе. – Но если вы когда-нибудь соберетесь сбиться с пути истинного, милорд, помните, что я дочь Темного Маркиза.

– Я должным образом напуган. – Он запечатлел на ее губах ласковый поцелуй, но Петра высвободилась.

– Робин, я ношу твоего ребенка.

Он смотрел на нее, и она подумала, что, возможно, все неправильно поняла, что каким-то образом все может пойти не так. Он взял в ладони ее лицо.

– Ты, должно быть, очень волновалась. Прости. Прости, что меня не было рядом.

Она покачала головой, глаза ее наполнились слезами.

– Я сама была во всем виновата, мой дорогой, любимый. Поцелуй меня еще.

Они исследовали друг друга губами и руками, возбуждая знакомый огонь, который разгорался все сильнее и сильнее. Петра снова высвободилась, удерживая его одной рукой.

– Мы не можем. Мы не должны. В полночь я должна быть с лордом Ротгаром для снятия масок. Он будет представлять меня. Я, по всей видимости, влюблюсь в тебя, потому что ты спас меня от Лудовико. Но так мы сможем скоро пожениться.

– Значит, есть какая-то надежда сохранить рассудок, – сказал он, завладев ее рукой и целуя каждый палец.

– У нас есть его позволение танцевать.

– Он обращается со всеми как с марионетками.

Ее разум снова таял от прикосновения его губ к пальцам, но она сказала:

– Робин, он мой отец. Я люблю его, всех Маллоренов…

Он втянул ее указательный палец в рот. Ее колени ослабели.

– Пожалуйста, не заставляй меня выбирать.

– Не буду, – сказал он наконец. – Он любит тебя. Но до полуночи еще час. Потанцуем? – Он привлек ее к себе, скользя рукой под плащ к ее обнаженным плечам, ее шее…

Петра потянулась к нему, но нашла в себе силы сказать «нет».

– Действительно нет? – спросил он, играя пальцами, обещая пламенные наслаждения.

Петра судорожно сглотнула.

– Действительно нет, – сказала она, высвобождаясь из его объятий. – Я обещала. Несмотря на мои грехи, Робин, я чту мораль. Мы скоро поженимся. Давай подождем.

Он улыбнулся.

– Когда нас ждут все богатства вселенной, к чему спешить? Идем, любимая, – сказал он, беря ее за руку. – Среди всех наслаждений, которые мы еще не испробовали, есть обыкновенный танец. Это идеальное место, чтобы начать.

23 августа 1764 года

Земли Ротгар-Эбби снова были наводнены народом для празднования свадьбы довольно скандальной дочери маркиза и красивого графа Хантерсдауна. Петра смотрела из окна своей спальни, потому что не могла спуститься к гостям до окончания церемонии. Она должна была состояться в домовой часовне, оставшейся от аббатства, которое когда-то стояло на этом месте.

Петра была готова, одетая в платье из зеленого шелка с узором из весенних цветов, дорогое повторение того платья, которое Робин купил ей в Монтрё, того, в котором он любил ее, когда их впервые охватила страсть. Того, которое она расстегнула для него на «Кулике», которое было на ней, когда она приехала сюда, чтобы найти любящий дом.

Она повернула на пальце его кольцо, прекрасный сапфир, точно такой, какой она просила. Потрогала жемчуг на шее, подарок отца. Браслет из трех ниток жемчуга был подарком Дианы. Хотя камея не совсем подходила к наряду, Петра приколола ее среди превосходных кружев на краю своего корсажа.