Китайская мысль: от Конфуция до повара Дина - Рул Стеркс

в этом тексте. Но трактат явно имел прикладное назначение, поскольку в нем определяются различные уровни плодородия почвы, а также указывается, для чего та или иная разновидность больше подходит — для пастбищ, полей, огородов или лесов.

Короче говоря, большая часть реальных древнекитайских описаний растений и животных относится к прикладной науке. Именной по этой причине в китайских трудах, посвященных медицине и диетологии, можно найти весьма богатый набор флоры и фауны. К примеру, древнейший фармацевтический трактат, «Канон корней и трав Шэнь-нуна» («Шэнь-нун бэнь цао цзин»), датируемый II–I вв. до н. э. и дошедший до нас лишь в более позднем изложении средневекового ученого Тао Хунцзина (456–536), делит лекарственные средства по категориям, соотносящимся с элементами природы. Среди прочего в нем упоминаются нефрит и другие камни, травы, деревья, фрукты, овощи, зерно и животные, причем акцент делается не на том, как устроены все эти субстанции, а на том, как они применяются. Поэт упомянет аромат коричного дерева в стихах, чтобы увлечь читателя; врач разотрет его кору в порошок, чтобы снять воспаление в паху; повар добавит корицу в приготавливаемое блюдо для придания изысканного вкуса.

Поля, реки, озера и леса Древнего Китая представляли богатые природные ресурсы, обеспечивающие пропитание для людей и скота, а также другие элементы жизнеобеспечения. Китай был покрыт лиственными лесами твердых пород (вяз, дуб, клен) на севере, субтропическими лесами в бассейне реки Янцзы и тропическими джунглями на юге. Нынешние историки экологии считают, что первые значительные сокращения лесов из-за расширения обрабатываемых земель стали заметны около 1000 г. до н. э. Именно в то время некоторые виды животных, в том числе слоны и тигры, начинают покидать Северо-Китайскую равнину, которая к воцарению династии Хань была практически начисто освобождена от лесов. Среди опекаемых человеком лесных массивов оставались леса, в которых произрастали строительные породы дерева, бамбук или лаковое дерево (сумах лаконосный). Вдоль знаменитых дорог, построенных Цинь Шихуанди, Первым императором, красовались сосны, а в долине реки Вэй раскинулись плантации бамбука. В этом регионе бамбук выращивали для хозяйственных нужд: из него в Китае и сегодня изготавливают строительные леса. Из разряда неплодоносных деревьев в древней империи выращивали вязы, акации, тополя и ивы. Среди фруктовых деревьев были китайский финик (ююба), мандарин, персик, каштан и слива. Такие культуры, как виноград, гранат и люцерна, пришли в Китай по торговым путям, шедшим по пустыне Такла-Макан: там пролегал маршрут, известный как Шелковый путь.

В старом Китае все несельскохозяйственные природные ресурсы, включая горы, болота, леса, водные пути и заповедники, считались собственностью феодала, правителя или императора. Этими ресурсами распоряжался двор. Один из распространенных способов проявления монаршей щедрости заключался в том, что владыка иногда открывал доступ в заповедники — «запретные парки» — для простых людей. По замечанию Мэн-цзы, важен был не размер царского заповедника, а то, допускали ли туда подданных («Мэн-цзы», 2.2). Такие парки представляли собой впечатляющие символы могущества правителей. Самым известным примером был парк Шанлинь, занимавший около сотни квадратных километров к югу и юго-востоку от ханьской столицы Чанъань, который был основан императором Цинь Шихуанди и перестроен в конце II в. до н. э. императором У-ди. Собранные там растения, камни и животные символизировали власть Сына Неба над всем биологическим разнообразием, в миниатюре отражая империю и весь мир. Прогуливаясь среди деревьев, любуясь ландшафтами или охотясь на экзотических животных, правитель символически обходил свои владения. Он словно снова и снова покорял мир, его флору и фауну.

В заповедниках царил космический и географический порядок, а растения и животные распределялись согласно областям их происхождения. За лесным хозяйством надзирал специальный штат чиновников: «Если тот, кто царствует, не способен позаботиться об управлении своими горными лесами, болотами и лугами, то ему не удастся сохранить свою власть» («Гуань-цзы», 80)[124]. Ритуальные календари подсказывали благоприятные дни для рубки деревьев: если срубить неправильное дерево в неправильный день, то могут наступить неприятные последствия. На деле, однако, площади лесов сокращались. Помимо масштабных заготовок древесины для строительных нужд уничтожению лесных массивов способствовали сжигание бревен в угольных печах и нерегулируемая добыча меди (вспомните басню о Бычьей горе из «Мэн-цзы», упомянутую в четвертой главе). Один из чиновников еще в 44 г. до н. э. с пугающей прозорливостью описывал экологические опасности хищнической разработки недр: «Люди бурят на сотни чи в глубину, разрушая иньскую ци. Землю разоряют до тех пор, пока она не оскудевает и не может больше удерживать ци, из которой образуются облака. Люди рубят деревья и выкорчевывают леса, не обращая внимания на запреты и отведенное для рубки время. Надо ли удивляться тому, что из этого возникает смертоносная засуха?» («Хань шу», 72)[125]. Трагическая история, связанная с добычей угля во владениях частного промышленника и относящаяся примерно к 190 г. до н. э., повествует о мальчике, которого похитили из бедной семьи в возрасте четырех или пяти лет и продали в рабство. Склон горы, на которой велась разработка, очистили от растительности, и однажды ночью гора обрушилась, похоронив заживо этого мальчика и более сотни других мальчиков и мужчин («Исторические записки», 49). От сходства с современными несчастными случаями в шахтах становится жутко.

Вода и нефрит

Главные реки Китая текут на восток. Беря начало в источниках на Тибетском плато, они прокладывают свой путь сквозь ландшафт, словно животворящая сила — как ци, бегущая по телесным сосудам. Реки собирают дожди и орошают равнины, они принимают и распределяют. Устремляясь к побережью, их воды по пути рождают и убивают, удобряют и затапливают. Реки могут изгибаться, высыхать до дна или менять русло, но каждая из них все равно завершает свой бег в одном из четырех морей, которые омывают берега Поднебесной. «В пределах четырех морей… все — братья», — гласит строка «Лунь юй», наиболее часто цитируемая политиками и дипломатами («Лунь юй», 12.5).

Когда воды поднялись слишком высоко и затопили Срединное царство, легендарный герой Великий Юй (Да Юй) прокопал в земле канавы, позволившие водным потокам вернуться в свои русла и уйти в море. Он укротил реки, спас людей от наводнений и подарил им сушу («Мэн-цзы», 6.9). Хуанхэ, вторая по величине река Китая, протянувшаяся почти на пять с половиной тысяч километров, стала и колыбелью, и проклятием китайской цивилизации. Пересекая северо-западное плато Китая, река будоражит мелкозернистые желто-коричневые лёссовые почвы, вымывая песок и камни, которые оседают на низменных равнинах. Эти отложения поднимают русло реки, словно дрожжевое тесто, до тех пор, пока Хуанхэ не выйдет из берегов и не затопит близлежащие земли. Из-за этого река не раз меняла свое русло.

Китаем правили те, кто умел усмирять его реки и управлять его ирригационной системой. В 1957 г. немецко-американский историк и