Предел невозможного - Алексей Фомичев

На их лицах был откровенный страх. Мой голос потерял обычное звучание и перешел в низкие тона. Стал напоминать рык. Это пугало больше разъяренного вида и сверкавших глаз.

Я с трудом взял себя в руки и замер возле стола. Березин прилип к подоконнику, взирая на меня с испугом. Голос подействовал и на него. Раньше явно не слышал подобног рыка.

— Ну… тварь, хрен с тобой!

Развернувшись, подошел к двери, ударом ноги распахнул ее и вышел прочь. Дверь врезала по стене, отскочила и с треском захлопнулась, отрезав от меня звенящую тишину в кабинете…

Голыбин был у себя. Разговаривал по телефону. Увидев меня, кивком предложил сесть и продолжил разговор.

Пауза была кстати, я сумел немного прийти в себя и угомонить бушевавшего в голове демона разрушения. Даже во время недавних стычек он не давал о себе знать, а сейчас разошелся. Услышал голос Голыбина.

— … все встало. Мы едва успели эвакуировать рабочих, да и то не всех. Да, положение тяжелое. Мы можем потерять не только магистраль, но и город. Если не будет помощи… А это уже решает военное командование. Вот и надавите на штаб!..

Отбрехивается от начальства, сообразил я. Оно либо не знает о произошедшем, либо еще не оценило масштаб наступления.

Погруженный в невеселые рассуждения, я не услышал Голыбина, и только когда он позвал меня снова, вздрогнул и поднял голову.

— Что произошло, Артур?

— Вот. — Я положил перед ним лист бумаги. — Заявление о разрыве контракта.

Три строчки я написал в приемной на столе секретаря. Пока писал, та смотрела на меня испуганным взглядом. Ее напугал мой вид — горящие глаза, стиснутые челюсти, желваки на скулах. Поэтому и молча пропустила к шефу — не посмела остановить.

Голыбин лист не взял, пробежал взглядом по написанному, озадаченно потер лоб.

— И как это понимать?

— Работать под руководством Березина я больше не намерен. У нас с ним резкое неприятие друг друга. Кому-то надо уйти. Он начальник, я водитель — поэтому ухожу я.

— Что послужило причиной? Кстати, садись.

Я сел, выложил руки на стол. Отметил, что пальцы не трясутся. Ярость прошла.

— Да ничего. Господин Березин забыл, что крепостное право давно отменено. И что в его подчинении наемные рабочие, а не холопы. К тому же он решил, что их можно посылать на смерть ради того, чтобы самому выглядеть перед руководством послушным исполнителем.

Голыбин хмыкнул, растянул губы в невеселой усмешке.

— Вообще-то Арнольд никогда не стремился выглядеть! Он все же не артист.

Я пожал плечами, совершенно спокойно заметил:

— При нашей… стычке присутствовали еще два человека. Если это интересно, они перескажут суть дела.

— Пока не надо. И что же ты собрался делать дальше?

— Еще не решил. Получу расчет и документы, посмотрю, что происходит. Возможно, уеду отсюда — противник подходит к городу и может взять его.

— Думаешь, каганат возьмет Самак?

— Может. Правда, я не понимаю, почему наступление развивается так вяло, но, видимо, каганат либо выделил недостаточно сил на это, либо…

Я замолчал, оценивая только что пришедшую мысль. Потом закончил:

— Либо он изначально не планировал широкомасштабные действия. Его основной целью была магистраль. Сейчас она перерезана, строительство остановлено. Возможно, каганат будет удерживать захваченные позиции, тем самым препятствуя строительству магистрали.

«Черт! Что же я не догадался раньше? Это же элементарно! На хрен им не нужен никакой Самак! Все было затеяно ради того, чтобы сорвать строительство магистрали. Каганат только демонстрировал намерение атаковать город. Потому и бил во многих направлениях, потому и атаковал второстепенные гарнизоны так… вяло. А республиканское командование клюнуло на уловку. Распылило и без того скудные силы и не смогло удержать магистраль…»

— По-твоему, каганат дальше не пойдет? — спросил Голыбин.

— Не знаю. С планами их руководства не знаком. Но уж точно будут удерживать захваченные позиции. А чтобы республика не особо усердствовала в возвращении магистрали, проведут пару показательных атак на других участках… Вот там и могут применить танки, артиллерию, авиацию, — добавил я, озаренный новой мыслью. Что-то меня разобрало на свежие идеи.

Голыбин слушал меня внимательно, не перебивая. Потом удовлетворенно кивнул.

— Неплохо. Очень неплохо для водителя.

Поймав мой недоуменный взгляд, сказал:

— Мне звонили из гарнизона. Они прочитали донесение Капителова, а потом связывались с ним по радио. Тот расписал подробно о твоих подвигах. А комендант в свою очередь расписал мне.

Этого следовало ожидать. Капителов должен был доложить о бое и, конечно, упомянул меня. А комендант, видимо, немало удивленный действиями водителя, поспешил рассказать об этом начальнику управления.

— … Десять трупов, миномет… Это сильно. — Голыбин сверлил меня пристальным взглядом. — Но еще не все.

Я напрягся. Что еще-то всплыло? Голыбин, видимо, решил припомнить все мои «подвиги».

— Вышел на связь командир гарнизона Латигеца Игнатьев.

— Он помощник командира, — поправил я. — Командир убит.

— Верно. — Голыбин улыбнулся невесть чему. — Но не совсем. Теперь Игнатьев — командир. Его отряд отбросил наступающего противника. Бой, как мне передали, был сразу после того, как вы с инженером уехали. Игнатьев утверждает, что ты здорово помог ему, подсказав, как организовать оборону поселка. Отряд понес потери, но устоял.

— Вряд ли это можно назвать помощью, — усмехнулся я. — Советы хороши, пока стрельбы нет. А потом уж как выйдет. Игнатьев молодец — сделал что надо. Я, честно говоря, думал, что их сомнут. Но, видимо, противник атаковал малыми силами. Все-таки второстепенное направление. Или вообще просто держал гарнизон на месте, а основные силы пустил в обход. Кстати, так было сделано на участке прорыва. Блокировали гарнизоны, связали их боем и обошли. Потому и до магистрали добрались относительно быстро.

— Угу…

Голыбин бросил взгляд на карту, где была нанесена последняя обстановка. Мое предположение имело наглядное подтверждение.

— Ты успел показать себя, Артур. И сегодня, и раньше. Причем показать не только хорошим бойцом, но и хорошим тактиком. А может, и стратегом.

Последние слова я воспринял как шутку, но Голыбин был серьезен. И я насторожился. К чему он клонит?

— В твоей анкете ни слова об участии в боевых действиях.

— Ну.

— Однако ты уже не первый раз демонстрируешь… скажем так, свои способности. Отсюда возникает вопрос. — Голыбин посмотрел мне в глаза. — Кто ты, Артур?

Ну вот и говори после этого, что дежа-вю — ерунда. Третий раз я попадаю в ситуацию, когда меня в лоб спрашивают «Кто ты?..». Причем во всех случаях есть одно общее — спрашивают после того, как я как-то проявлю себя. Первым из интересующихся был король Аберена. Вторым — региональный комиссар Ругии. Теперь вот и третий есть.